Король замка
Шрифт:
— Привет, — ответила я растерянно, потому что, посмотрев поверх изгороди, никого не увидела.
Услышав довольный смешок, я подняла голову и увидела на дереве мальчика. Он раскачался на ветке, как обезьяна, затем спрыгнул и оказался рядом со мной.
— Привет, мисс. Я — Ив Бастид.
— Очень приятно.
— А это Марго. Марго, слезай. Не будь дурой.
— Я не дура.
Девочка скользнула по веткам — рискуя пораниться, съехала по стволу вниз. Она была немного младше мальчика.
— Мы здесь живем, — поведал он мне.
Девочка кивнула. Ее глаза горели любопытством.
— Славное жилище.
— Мы живем в нем… все вместе.
— Думаю, вам в нем очень уютно.
— Ив! Марго! — позвали из дома.
— Бабушка, к нам пришла мисс.
— Так пригласите ее в дом и ведите себя прилично!
— Мисс, — учтиво предложил Ив, — не хотите ли зайти к бабушке?
— С удовольствием.
Девочка заметила мою улыбку и сделала реверанс. Как они не похожи на Женевьеву! — подумала я.
Мальчик побежал открывать кованые железные ворота. Пропуская меня во двор, он чинно поклонился. Когда мы очутились на обсаженной кустарником дорожке, девочка крикнула:
— Бабушка, мы почти пришли!
Я вошла в большую прихожую; из открытой комнаты донесся голос:
— Дети, ведите вашу английскую леди сюда.
В кресле-качалке сидела старая женщина со смуглым морщинистым лицом. Совершенно седые волосы, уложенные высоко на затылке, ясные черные глаза под тяжелыми веками. Ее худые жилистые руки в темных пятнах, которые у нас в Англии называют «цветами смерти», сжимали подлокотники кресла.
Она улыбнулась мне с таким радушием, словно ждала моего прихода.
— Извините, что не встаю, мадемуазель, — сказала она. — В последние дни у меня немеют ноги. По утрам я еще могу вылезти из кресла, но после обеда мы с ним уже не расстаемся.
— О, пожалуйста, сидите. — Я пожала протянутую мне руку. — Как это любезно с вашей стороны — пригласить меня в дом!
Дети пристроились по сторонам кресла и теперь разглядывали меня с такой гордостью, будто только что совершили подвиг. Я улыбнулась.
— Вы, кажется, меня знаете, а вот я вас — нет.
— Ив, дай мадемуазель стул.
Мальчик бросился за стулом и поставил его прямо напротив бабушкиной качалки.
— Скоро вы услышите о нас, мадемуазель. Бастидов здесь знают все.
Я села.
— А как вам стало известно обо мне? — спросила я.
— Новости быстро облетают округу. Мы слышали о вашем приезде и надеялись, что вы к нам заглянете. Дело в том, что мы неразделимы с замком. Его строили для одного из Бастидов. И в нем жили Бастиды. И до этого они жили здесь, на этой земле, потому что всегда были виноделами. Говорят, без Бастидов не было бы вина Гайар.
— Так виноградники принадлежат вам?
Она закатила глаза и громко рассмеялась.
— Виноградники, как все остальное, принадлежит Его Светлости. Это его земля, его дом. Все — его. Мы всего лишь работники, и если я сказала, что без Бастидов не было бы вина Гайар, то имела в виду, что местное вино не было бы достойно его имени.
— Рождение вина всегда мне казалось маленьким чудом. Я хочу сказать, виноград появляется и зреет, а потом вдруг превращается в вино.
— Да, мадемуазель. Это самая занимательная вещь на свете… для нас, Бастидов.
— Мне бы хотелось посмотреть.
— Надеюсь, вы пробудете с нами достаточно долго, чтобы все увидеть.
Она обратилась к детям:
— Пойдите, поищите вашего брата. И сестру, и отца тоже. Скажите им, что у нас гостья.
— Пожалуйста… не беспокойте их из-за меня.
— Они будут разочарованы, если узнают, что вы заходили и не застали их.
Дети выбежали из комнаты. Я сказала, что они просто прелесть и у них хорошие манеры. Она с довольным видом кивнула. Наверное, поняла, с кем я их сравниваю.
— В это время дня, — вздохнула она, — у нас почти никто не выходит на улицу. Мой внук — теперь он ведает хозяйством — наверное, в винном погребе. Его отец после несчастного случая может работать только в помещении и сейчас скорее всего помогает ему, а Габриелла, моя внучка, ведет дела в конторе.
— У вас большая семья, и все занимаются виноделием.
— Это семейная традиция, — кивнула она. — Когда Ив и Марго вырастут, они присоединятся к остальным.
— Как это, должно быть, здорово. И вы всей семьей живете в таком красивом доме! Расскажите мне о ваших внуках, пожалуйста.
— Их отец — мой сын, Арман. Жан-Пьеру, старшему внуку, двадцать восемь лет — скоро исполнится двадцать девять. Теперь он хозяин дома. Дальше идет Габриелла. Ей девятнадцать. Как видите, между ними десять лет разницы. Все эти годы я думала, что Жан-Пьер останется единственным ребенком, и вдруг рождается Габриелла. Затем снова перерыв, и появляется Ив, а за ним — Марго. Они погодки. Увы, поздние роды, да еще…
— Их мать…
Она снова кивнула.
— Трудные были времена. Арман с Жаком, одним из рабочих, ехали в телеге, а лошади понесли. Обоих покалечило, да так, что жена Армана, бедняжка, думала, что он умрет. Видно, это ее и доконало. У нее началась лихорадка, и она умерла, оставив после себя десятидневную малышку — Марго.
— Как печально!
— Да, но все проходит. Это случилось восемь лет назад. Теперь Арман поправился и может работать. Вырос старший внук — хороший парень, глава семьи. Когда пришла необходимость взять на себя ответственность, он превратился в настоящего мужчину. Такова жизнь, разве нет? — она улыбнулась. — Кажется, я заболталась. Вам, наверное, надоело.