Король зимы
Шрифт:
— Я думнониец, лорд король, — гордо сказал я.
— Надеюсь, что это именно так. И ты тот думнониец, за которым следует сюда Артур, ведь так? — оживился он.
— Нет, лорд, — сказал я, — Артур окружен врагами. Он бьется за сохранение нашего королевства и поэтому дослал меня с небольшим отрядом. Это все, что он может сейчас сделать, а я должен сообщать ему обо всем происходящем здесь, о том, чего нам не хватает и что требуется.
— Не хватает людей! — Голос Бана сорвался на визг. — Бог мой, это единственное, что требуется! Значит, ты привел всего лишь небольшой отряд? Точнее, сколько?
— Шестьдесят солдат,
Король Бан резко опустился на стул, выложенный слоновой костью.
— Шестьдесят! Я надеялся хотя бы на три сотни! И на самого Артура во главе их! Ты выглядишь слишком молодым для опытного воина и тем более капитана. — Он с сомнением поглядел на меня, и вдруг взгляд его просветлел. — Я правильно понял, что ты воспитанник Мерлина? Значит, умеешь писать?
— Да, лорд.
— И читать? — допытывался он.
— Да, лорд король.
— Видишь, Блайддиг! — торжествующе вскричал король, вскакивая со стула. — Некоторые воины умеют читать и писать! Это не унижает их, не низводит до положения писцов, женщин и поэтов, которых ты считаешь ничтожными. Ха! Грамотный воин. А ты, случаем, не пишешь стихов? — спросил он меня.
— Нет, лорд.
— Как печально. Мы — сообщество поэтов. Мы — братство! Мы называем себя fili, а поэзия — наша страстная любовница. Могу сказать больше: она наше, священное предназначение. Может быть, и ты вдохновишься? Иди за мной, грамотный Дерфель.
Бан, забыв обо всех бедах и отсутствующем Артуре, ринулся в другой конец зала. Мы снова прошли через ряд дверей, минуя еще одну маленькую комнату, где сидела другая полуобнаженная арфистка, такая же красивая и легко касавшаяся струн тонкими пальцами, и очутились в просторной библиотеке.
Никогда раньше я не видел настоящей библиотеки, и король Бан с интересом наблюдал за мной, явно довольный моей восторженной растерянностью. Я просто раскрыл рот от удивления. Вдоль стен одна на другой, словно ячейки в открытых сотах, стояли коробки с торчащими из них перевязанными лентами свитками. Тут были сотни таких ячеек, и на каждой болтался ярлычок с аккуратно сделанной чернилами надписью.
— На каких языках ты говоришь, Дерфель? — спросил Бан.
— На языке саксов, лорд, и на языке бриттов.
— Ах! — Он был явно разочарован. — Только на этих грубых языках? У меня есть люди, говорящие на латыни, греческом, британском, конечно, но даже и на арабском. А отец Кельвин знает в десять раз больше языков. Разве не так, Кельвин?
Король обращался к оказавшемуся в библиотеке белобородому священнику с уродливым горбом, который не скрывала и просторная монашеская мантия с откинутым капюшоном. Священник, его звали Кельвином, в подтверждение лишь поднял худую руку, но ни на секунду не оторвал взгляда от лежавших перед ним на столе свитков. В первое мгновение мне показалось, что капюшон его черного одеяния оторочен серым мехом, но, приглядевшись, обнаружил, что это кошка, — она подняла голову, поглядела на меня прищуренным зеленым глазом и снова задремала. Король Бан не обратил никакого внимания на непочтительный жест священника и потащил меня вдоль полок с коробками, возбужденно рассказывая о собранных сокровищах.
— Здесь хранится то, что оставили римляне, — гордо говорил он, — кое-что додумались прислать мне друзья. Некоторые из манускриптов слишком древние, лишний раз к ним и прикоснуться нельзя, поэтому мы их переписываем. Посмотрим, что это?
— И вовсе не смешная, — откликнулся Кельвин, не поднимая головы.
— Но ужасно забавная, — сказал король Бан, снова не заметив своеволия своего библиотекаря, к которому, очевидно, давно привык. — Может быть, мы, fili, должны построить театр и поставить эту пьесу? — задумчиво спросил он, словно обращаясь к самому себе. — А, вот это тебе понравится! «Поэтическое искусство» Горация. Я сам переписал.
— Неудивительно, что в рукописи ничего не разберешь, — вставил священник.
— Я заставил всех fili изучить постулаты Горация, — похвастал король.
— Вот почему они такие отвратительные поэты, — буркнул священник.
— Ах, Тертуллиан! — Король вытащил из коробки свиток и сдул с него пыль. — Копия его «Защиты от язычников»!
— Все вздор! — проворчал Кельвин. — Пустая трата драгоценных чернил.
— Само красноречие! — восторженно воскликнул король Бан. — Я не христианин, Дерфель, но некоторые христианские писания содержат достойную мораль.
— Не замечал, — хмыкнул священник.
— А эту работу ты должен знать, — проговорил король, вытаскивая еще одну рукопись. — «Наедине с собой» Марка Аврелия. Бесподобный путеводитель, мой дорогой Дерфель, по жизни для каждого человека.
— Чепуха на дурном греческом, написанная скучным римлянином, — не преминул вмешаться священник.
— Величайшая из написанных книг, — мечтательно проговорил король, бережно возвращая свиток Марка Аврелия на место и вытаскивая следующую рукопись. — А это редчайшая вещь. Великий трактат Аристарха из Самоса. Уверен, ты его знаешь.
— Нет, лорд, — признался я.
— Наверное, его трактат не входит в читательский список каждого, — печально вздохнул король, — но в нем есть много привлекательного. Аристарх утверждает, и не в шутку, что Земля вращается вокруг Солнца, а не Солнце вокруг Земли. — Король даже изобразил это глупое изречение, прочертив в воздухе длинными руками большой круг. — Понимаешь, все наоборот?
— По мне, так вполне разумно, — заметил Кельвин, все еще не отрывая глаз от своей работы.
— А, Силий Италик! — Король метнулся к целой горе пчелиных сот, заполненных свитками. — Бесценный Силий Италик! У меня все восемнадцать томов его истории Второй Пунической войны. И все, разумеется, в стихах. Какое сокровище!
— Вторая паническая война, — хихикнул священник.
— Вот такая у меня библиотека, — со скромной гордостью сказал Бан, выходя вместе со мной из комнаты. — Слава Инис Требсу и его поэтам! Простите, что потревожили вас, отец.
— Может кузнечик потревожить верблюда? — огрызнулся отец Кельвин нам вслед.
Дверь захлопнулась, и я последовал за королем мимо гологрудой арфистки обратно, туда, где ждал нас Блайддиг.
— Отец Кельвин производит изыскания о размахе крыльев ангелов, — гордо провозгласил Бан. — Может, у него стоит спросить о невидимости? Кажется, он знает все. Но теперь-то ты понимаешь, Дерфель, почему так важно, чтобы Инис Требс не пал? На этом маленьком острове, дорогой мой товарищ, собрана мудрость всего мира. Спасенная от гибели, она здесь под надежной опекой. Интересно, а что такое верблюд? Ты знаешь, что за штука верблюд, Блайддиг?