Королева Альтури
Шрифт:
Голова кругом… И плакать вновь хочется, но уже от облегчения. Да, от столь неуместного в нашей с Килианом ситуации облегчения. Потому что рядом он. Потому что до этой минуты я даже не представляла, насколько это важно… Насколькo нуждаюсь в моём бойце.
Я больше не хочу отрицать того, что чувствую.
Я хочу чувствовать его всего. Дышать его запахом, прижиматься к нему всем телом,испытывать его эмоции, чувствовать их, как свои, видеть его душу, быть с ним одним целым… Хотя бы сейчас. Хотя бы эти сутки. Ведь у нас осталось так
Но… что-то не так.
С Килианом что-то не так. Точно знаю.
– Эморрри! – вдруг яростно рычит и с силой отталкивает меня в сторону, к стене, подальше от себя.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я молча слушаю его шумное отрывистое дыхание и чувствую себя абсолютно сбитой с толку, а еще до ужаса напуганной. За него. За Килиана.
– Я же сказал: не подходи. Рядом с тобой у меня пульс зашкаливает, - наконец звучит низкий хриплый голос, и в предчувствии ужасного меня бросает в ледяную дрожь.
– О чём… о чём ты говоришь? – не понимаю его.
– ни вживили мне кардиостимулятор. Усовершенствованный кардиостимулятор. Оружие. Если мой пульс превысит допустимую норму… прибор остановит моё сердце. Это страховка. Их страховка. На случай если я решу выиграть бой, который не должен выигрывать.
ГЛАВ 3
*Радио-апокалипсис*
*Зомби-волна *
Track # 3
Lena Fayre «Colors of leaving»
***
Оката, Эргастул
– Какими были твои родители? Расскажи о них.
– Для чего? Их давно уже нет в живых.
– Да, но… они живы в твоей памяти. Расскажи.
Хочу узнать о Килиане как можно больше. Пока ещё есть время.
Хочу знать, были ли у Килиана друзья, и какой была выбранная для него пара, – невеста, с которой они не успели вступить в брак. Мне, правда, интересно. Всё, чтo мoжет быть связано с ним. Интересно, были ли радостные моменты в его жизни, а если были, то какие?.. Когда у него день рождения, какой у него любимый цвет… Боже, любимый цвет?.. Словно Килиан может ответить на такой глупый вопрос. сть ли у его вообще любимый цвет?..
Хочу знать, в какой олонии он рос, кем был её старейшина, какими были родители Килиана, его сестра и тот самый старик Отто, о котором боец упoминал не раз.
Знаю. Кому может понравиться, когда бередят старые раны? Но сейчас,именно эти раны – всё, что у нас двоих осталось. У каждого свои. Одна глубже другой.
Мы сидим в противоположных углах камеры, в непроглядной темноте. Но я знаю, что Килиан видит меня, а мне достаточно его глаз напротив. Они как якoрь цепляют; горящие синевой, холодные и яркие, как звёзды, нет… как целые мириады звёзд, за каждой из которых – вселенные, неразгаданные и таинственные.
– Мой отец… он… – спустя долгую паузу звучит тихий голос Килиана. – В каждой колонии есть ответственный за обучение детей письму и чтению. Этим мой отец и занимался.
– Значит,твой отец был учителем, – гoворю утвердительно,и на душе вдруг так тепло стало от того, что Килиан поделился со мной чаcтичкой своего прошлого, что впервые за последние дни губы тронула улыбка.
– Значит, тебя тоже он обучал?
– Да. И Далию тоже.
– Далия, – повторяю, словно пробуя имя на вкус.
– У твоей сестры красивое имя.
– Было, - поправляет Килиан, но вовсе не сердито, скорее… с печалью.
– Мать назвала её в честь «дних из самых красивых цветов в мире». В каком-то старом журнале увидела, когда еще сама ребёнком была.
Кровь. Крики толпы. Боец в яме… Стоит на коленях… Слёзы на лице, а на руках мёртвая,истерзанная псами сестра…
– Далия и вправду очень красивый цветок, - шепчу.
– Не знаю. Никогда не видел.
– У моей матери был небольшой сад за домом. Там она и Далии выращивала; тебе бы они понравились.
Не отвечает. И отводит взгляд.
– чем занималась твоя мама?
– продолжаю интересоваться. Вот так просто, без стеснений, неловкости и напряжения; этому всему в нашей истории уже не осталось места.
– Моя мать была добытчиком.
– Добытчиком? – Мне не послышалось?..
Видимо, удивление в моём голосе повеселило Килана, потому как тот приглушённо усмехнулся и повторил:
– Да, добытчиком. И охотником. Женская работа была не по её части. Едва Далия сидеть научилась, как я стал её круглосуточной нянькой, а мать продолжила вылазки с отрядом добытчиков; у отца и без того забот в колонии хватало.
– Сколько тебе было?
– Когда Далию посадили мне на шею?.. Шесть.
«Совсем еще ребёнком был». – Вслух сказать не решаюсь. А слёзы вновь душат. Ведь выходит… Килиан практически в одиночку выраcтил свою сестру?..
Теперь я ещё лучше понимаю боль его утраты.
– Что насчёт тебя?
– спустя паузу тишины, без капли колкости, спрашивает. – Не алеешь о сорвавшейся свадьбе?
– А ты? – вопросом на вопрос.
Не отвечает, но я почему-то уверена, что сейчас на его губах блуждает улыбка. Просто чувствую это.
Решаю подобраться поближе, - на расстояние двух шагов между нами. И в этот раз Килиан не требует вернуться обратно.
Тяжелo вздыхаю.
– Я так и не дала своё согласие, – припадаю спиной к стене, и сцепливаю пальцы в замок, потому как желание коснуться Килиана слишком велико. – У нас всё иначе. Нито не выбирает тебе пару. Никто не заставляет вступать в брак поневоле.
– Ты не ответила на вопрос, - так пристально мне в глаза смотрит, что мурашки расползаются по коже.
– Не жалеешь о том, что ваша с майором свадьба теперь уже вряд ли состоится?