Королева Альтури
Шрифт:
– Эй, Гpэг, а нам за это не влетит?
– Заткнись! – зашипел Грэг товарищу. – Я хочу знать, что она чувствует. Что ты чувствуешь, Эмори? А?.. Каово доживать свои последние часы, зная, что твоё имя войдёт в Новую историю, как имя самой гнусной предательницы человеческого рода?.. О тебе будут рассказывать малявкам в школах, для которых ты станешь одним из самых великих злодеев Новой эры. Твоё имя станет синонимом тупости и полнейшему отсутствию мозгов! Как тебе… подыхать, зная о том, что уже ничего нельзя изменить?
Ничего нельзя изменить…
Поджав губы и до скрипа стиснув челюсти, смотрела на Грэга без капли сожаления и раскаяния… Холодно, безразлично. Так, как смотрят на людей морты, заточённые в Эргастуле.
Грэг цинично усмехнулся и, вновь впившись пальцами в волосы, вздёрнул меня на ноги.
– Считаешь себя одной из них?..
– с насмешкой глядел мне в глаза.
– Ошибаешься, Эмори. Ты еще хуже, чем они. А знаешь почему?.. Потому что морты подыхают мортами. А ты… сдохнешь никем.
Меня передали охране южного крыла,и я ещё успела заметить лёгкое недоумение в их глазах при виде моего разбитого окровавленного лица, но никто из них не обмолвился ни словом – по крайней мере, при мне, – а уже через несколько минут я оказалась в душевых.
Там мне стало понятно, почему солдаты, которых переводят в южное крыло Эргастула, редко на это жалуются, несмотря на то, чтo служба в этой части тюрьмы считается далеко не самой престижной, - слишком лёгкой, «девичьей», если так можно сказать. Но,такому переводу не возражают не только молодые бойцы, но и старые офицеры…
… здесь ведь можно вдоволь любоваться на обнажённые женские тела.
, возможно, позволять себе и немного больше.
Самое мерзкое, что среди пленённых мортов полно девочек лет тринадцaти-четырнадцати. Уверена, среди охраны найдутся и те, что и с детей в душевых своих грязных похотливых взглядов не сводят.
Чёртовы извращенцы!
Пока слабым напором на меня лилась холодная додевая вода и, смывая кровь, стекала по лицу и груди розовыми ручейками, двое из таких извращенцев стояли за спиной и делали вид, что всего-то несут службу и ни в оем разе не фантазируют о том, как имеют меня по очереди на этом грязном полу.
– … я же сказал: даже не думай об этом сопляк! – Услышала их перешёптывание, пока вытиралась подобием полотенца и одевалась в чистую робу.
– Да она всё равно завтра подохнет. Какая разница в каком она состоянии будет?
– Она ставка, идиот! Ты не знаешь, какой вид должны иметь ставки? К тому же сам майор Кинжалов ясно дал понять, чтобы к его бывшей куколке никто и пальцем притрагиваться не смел.
– А я не под командованием майора.
– Он из Кинжалов! – яростно зашипел один из охранников.
– Он одним своим авторитетом тебя насмерть задушит!
Меня не тронули.
Спасибо Дьену за это.
Думаю, это последний хороший поступок, который oн совершил ради меня.
И вот я в клетке. Клетка в палатке. А палатки установлены в специально отведенном для этого месте, рядом с ареной. И судя по шуму снаружи, в Окату съехались даже самые ленивые из самых ленивых представителей своего рода; включая рафков. Хoтя… сложно представить ленивого рафка. Зато представляя себе его, вполнe реально на какое-то время забыться о том, что ждёт меня и Килиана в ближайшее время. О том ужасе, что вот-вот начнётся…
Его бой. Наш бой.
Боже… зачем я обманываю себя?.. Об этом невозможно забыть. Пусть внеше я кажусь собранной и готовой к чему угодно, внутри же всё дрожит от панического ужаса.
– Добрый день, Эмори, - раздаётся совсем рядом негромкoе,и я подпрыгиваю на месте от неожиданности, едва не врезаясь макушкой в стальные прутья.
Боже… чуть сердце не oстановилось от испуга.
Лафлёр. Стоит рядом с клеткой и пристально смотрит на меня одим своим прищуренным глазом.
И когда только успел оказаться в палатке?.. Как вообще можно двигаться настолько беззвучно?
В парадном мундире, огненного цвета волосы собраны в тугой и настолько идеальный хвост, что ни один волосок из него не выбивается; руки сложены за спиной, плечи расслаблены, а лицо преисполнено такого безмятежного спокойствия, что хочется поморщиться.
Ну, по крайней мере, на его лице нет эмоций, предвкушающих начало одного из самых зрелищных боёв сезона, и, несомненно, самого ожидаемого.
– О, прости, кажется, я напугал тебя.
– Нет, – сухо, коротко, без капли вежливости и уважения отвечаю. Больше ни к чему соблюдать субординацию.
Взгляд Лафлёра перемещается на мою правую щёку, на которой остались следы после встречи с полом, котoрую организовал для меня Грэг, и главнокомандующий щурит глаз ещё больше; в чертах лица замечаю неодобрение.
Это пугает. Это ещё больше вводит в замешательство. Какие же планы на мой счёт у этого человека, раз его, очевидно, расстраивают царапины на моём лице?..
– Что ж, - коротко прочистив горло, Лафлёр делает шаг вперёд, и теперь его голос звучит так, словно у нас с ним деловые переговоры: – Ты умная девушка, Эмори, поэтому я не стану ходить вокруг да около,и сразу перейду к сути нашей встречи.
– О, так у нас встреча? – цинично усмехаюсь и киваю на прутья клетки. – Что ж вы заранее не предупредили? Я бы не стала брать с собой на встречу такой боооольшой аксессуар.
Вот он - яд, который появился внутри меня с самого нашего знакомства с этим человеком. С первого взгляда, брошенного на Лафлёра. С первого его сказанного мне слова. Протест, недоверие, подозрение… всё это зародилось во мне, а теперь нашло выход. Когда можно больше не бояться последствий. Когда на интуитивном уровне понимаешь - перед тобой странный, не внушающий доверия и очень опасный тип.