Королева белых мышек
Шрифт:
– Совсем как мама!
В глазах Володи был страх.
– Светлана тоже пропала, да?
Невзирая на ссору с домработницей, Володя был напуган ее исчезновением. И Мариша понимала, почему так происходит. Мать и домработница Светлана были практически единственными людьми, с кем общался этот ребенок. Выращенный заботливой матерью в уютном, изолированном от внешнего мира гнездышке, Володя был этаким тепличным помидорчиком, практически нежизнеспособным в обычных условиях. И сейчас, лишенный привычного уклада жизни, он переживал тяжелейший шок.
Мариша смотрела на него и пыталась придумать, как ему помочь. И кажется, придумала.
– А где
– С дядей Сашей.
Потрясающий по информативности ответ!
– Да, но где именно они живут, ты это помнишь?
Увы, ни адреса, ни телефона своего дяди ребенок не знал. Даже улицы не помнил. Ключей от квартиры у него не было. А попасть домой он очень хотел. Ситуация складывалась совершенно тупиковая, хоть к органам опеки обращайся. Мариша не сделала этого лишь по одной простой причине: тогда ребенку и вовсе не скоро доведется увидеть родной дом. Если вообще когда-нибудь доведется. Органы опеки – это еще тот бермудский треугольник…
– Скажи, ты Ларису помнишь?
– Ту, что у нас до Светланы работала? Помню. Она у нас долго работала, мама говорила, с самого моего рождения. А потом уволилась.
– Вечером я пойду к ней. Поговорю, может быть, она сумеет вспомнить что-нибудь полезное для розысков твоей мамы.
Володя отреагировал вяло. Кажется, Лариса была не тем человеком, который бы позволил его мирку вновь обрести равновесие.
Уроки Володя сделал по отксеренным листочкам с прописей Катюши. После этого он заметно приободрился. Володя был человеком ответственным, и его сильно мучило, что он может пойти завтра в школу с несделанными уроками. Покормив детей ужином, Мариша поручила старшим присматривать за младшими, а сама поспешила обратно в сторону дома Володи и его матери. Сколько раз она уже проделала этот маршрут? И сколько еще придется его проделать?
Получасом раньше Мариша разговаривала с Ларисой по телефону, и та сказала, что старушка соседка ей уже звонила, ввела ее в курс дела. И что она, Лариса, будет ждать Маришу у себя дома, потому что, как нарочно, ушла сегодня с работы пораньше.
– Голова разболелась, хоть плачь. Никакие таблетки не помогали. Вот пришла домой, думала, отлежусь. Но вы все равно приходите.
Лариса жила неподалеку. Она хоть и выглядела усталой, но принять Маришу и поговорить с ней согласилась охотно. На вид Ларисе было лет сорок – сорок пять. Она была небольшого росточка, проворная и когда-то, наверное, была миловидной. Но сейчас выпавшие на ее долю тяготы, возраст и бледный, малокровный цвет лица прибавляли ей годы и убавляли привлекательность.
В этой квартире нищета была другой, нежели у старушки приятельницы. Там вещи были хоть и старомодными, но по-своему достойными. Они доживали свой век вместе со своей хозяйкой, которой верой и правдой служили много лет, а до нее, возможно, еще и ее родителям. А в квартире Ларисы все вещи вроде как были сравнительно новые – мебель, техника, занавески, посуда. Но какие же это были низкопробные вещи! Техника самая дешевая. Мебель из ДСП, кое-где уже были видны сколы, внизу шкафы вздулись, неосторожно задетые влажной тряпкой при уборке. Занавески из тюля торчали колом, в них не было ни изящества, ни мягкости линий. Если уж сравнивать, то Марише больше была по вкусу обстановка у бабушки, чем эта – не просто нищая, а еще и уродливая.
Но сама Ларка, кажется, окружающего ее убожества не замечала. Наоборот, с гордостью поправляла уродливые накидки на диване и креслах. И вообще, казалась этаким маленьким генералом.
– Володю
– А мне казалось, что Лидия – прекрасная мать.
– Нет, для своего разлюбезного дитятки она ничего не жалеет, что он у нее ни попросит, то она ему уже в клювике несет. Надышаться на своего Володечку не могла. Но и мальчик, надо отдать должное, ласковый к матери был. Между собой они душа в душу жили. Но Володя-то еще маленький был, не понимал, какая гадина его мать!
– С чего же ему такое понимать, если к нему она была неизменно добра.
– Так-то оно так, только она Володю, считай, обобрала. Может быть, и с лучшими побуждениями, но обобрала.
– В смысле? Вы же сказали, что Лидия надышаться на Володю не могла.
– Верно. Но у таких людей любовь любовью, а денежки врозь.
– Даже если речь идет о собственном сыне?
– Да. Отец Володи, когда умирал, завещание хотел оставить. Чтобы, значит, все поровну между Лидией и Володей, чтобы никаких вопросов. А она упросила мужа, чтобы тот только на нее завещание написал. Чтобы ей стать единоличной владелицей всего богатства.
– Что ж, вполне разумный шаг. Подрастет Володя, мало ли что ему в голову придет. Может быть, в секту попадет или наркоманом сделается. И вообще, у молодых людей ветер в голове. Прогуляет свою часть денег, к кому придет? К матери.
– Ну, я не знаю, – растерялась Лариса. – Вот вы Лидию оправдываете, а мне ее поступок каким-то гадким показался. Я сразу поняла, что хозяйка мне еще та досталась. Но что я могла поделать, удобно мне было у нее работать. Во-первых, близко! Во-вторых, надолго я свою больную мать оставить не могла, она у меня совсем в детство впала, постоянно за ней пригляд был нужен. Другие таких больных запирают, но у меня рука родную мать запереть не поднялась. А когда мама слегла, вообще плохо стало, никуда мне, кроме как на поденную работу, не устроиться было. Вот и получалось, когда Лидия меня звала, я к ней бежала. Она мне то и то велит сделать, потом копеечку заплатит, до следующего раза не видимся.
– Но мужа ее вы еще в живых застали?
– Нет, врать не буду, не при мне он помирал. Это уж я потом из разговоров родни поняла, что они поведение Лиды не одобряют и в смерти мужа обвиняют.
– Родня – это кто?
– Брат мужа – Саша и жена его – Эля.
Услышав знакомые имена, Мариша обрадовалась:
– Вы их видели? Знаете их?
– Когда Володя маленький был, в первое время они часто приезжали. А потом разладилось у них. Про завещание узнали, что Лидия все на себя заставила Павла записать. Получалось, что она всему хозяйка, а мальчику ничего. Это дяде и тете ребенка было обидно сознавать. Это на их отношения наложилось. Потом Саша в аварию попал, инвалидом сделался, ходить не мог. А в инвалидной коляске много ли по гостям наездишься? Так и перестали видеться.
– Значит, и охоты у них особой не было.
– Они-то сами Лидию к себе часто звали, главным образом ради Володи, его они видеть хотели. Не Эля, наверное, а ее муж. Ну, и Эля тоже. Она добрая, мне нравилась. Но Лидии эти люди не нужны были. Да еще она и Володю к ним ревновала. Не хотела мальчика от себя отпускать. То один предлог придумает, то другой. То Володя не вполне здоров, то самой недужится. Хотя что сама Лида, что мальчик – оба здоровые, и больными я их, не помню, когда и видела…