Королева белых слоников (сборник)
Шрифт:
Оказалось, все непросто. Оказалось, на пост редактора претендуют два кандидата – известный в городке демократ и известная в городке коммунистка. Собственно, выборы редактора были лишь поводом для очередного сражения этих двух главных в городе политических сил. Когда об этом узнавали другие претенденты, они забирали свои заявления, понимая, что всерьез их никто не примет.
Оказалось так же, что заявления претендентов будет рассматриваться не в отделе кадров, а, ни много, ни мало, на сессии Городского совета. Голосовать будут все депутаты…
Я бы, наверное, тоже забрал свое заявление, но это был для меня еще и единственный
На меня оформили пропуск и, провезя через колючку с вооруженными автоматами часовыми, доставили прямиком на сессию горсовета. Стали выступать претенденты на редакторский пост. Демократ минут двадцать рассказывал о себе, о своей политической платформе, и о том, какой он видит газету в будущем. То же самое проделала коммунистка. Настала моя очередь. Я был уверен, что меня выбрать не могут, потому сказал то, что думаю. Примерно следующее:
– Уважаемые депутаты. Если бы я знал, что выборы редактора городской газеты будут превращены вами в постыдный фарс, я бы забрал свое заявление. Все вы делитесь на два лагеря – демократов и коммунистов, и вы будете голосовать за соответствующих претендентов. Я же выставлен тут для создания видимости альтернативы, как мальчик для битья. Считаю такой подход по отношению к себе некорректным, я бы даже сказал, оскорбительным. А, между прочим, я хороший журналист, даже писатель. И вообще, я вам ничего плохого не делал. Так как шансов у меня никаких нет, я покидаю это дурацкое собрание.
Сойдя с трибуны, я поспешил в гости к Эльке. Ее комната мне очень понравилась. Там было уютно, а под стеклом на письменном столе красовались мои фотографии. Родителей дома не было, и мы трахались с ней поочередно на всех кроватях, диванах и креслах.
Потом Эля вспомнила, что с сессии горсовета должна идти прямая трансляция по городскому радио. Это было очень по-северски. Сессия шла три дня, и три дня по радио ничего кроме косноязычного бормотания депутатов да комментариев журналиста услышать было невозможно. Мы включили приемник. И почти сразу диктор сообщила:
– Голоса подсчитаны. Подавляющим большинством на должность редактора газеты «Диалог» выбран молодой журналист из Томска Юлий Буркин!
Я просто обалдел.
– Интересно, – сказала Элька, – если бы они знали, чем ты занимался все время, пока они там заседали, и как тебе на все это насрать, они бы тебя выбрали?
Но на самом-то деле мне было не совсем насрать, и я сорвался обратно на сессию. Был перерыв, депутаты тусовались на улице, курили. Когда появился я, они принялись меня поздравлять. Потом один сказал:
– Ничего не понимаю. Ты назвал нас дураками, сессию горсовета – постыдным фарсом, а мы тебя выбрали.
Другой заметил:
– Я за него проголосовал, чтобы потом хвастаться, мол, я ни за демократов, ни за коммунистов не стал свой голос отдавать, я за этого наглого пацана проголосовал… Думал, один такой буду.
Потом выяснилось, что примерно так рассуждали почти все депутаты.
В результате я стал редактором «Диалога», через полгода получил новенькую трехкомнатную квартиру и смог развестись с женой. Не скажу, что моя совесть была при этом чиста, но, во-первых, без квартиры она была бы еще грязнее, во-вторых, я был влюблен, и совесть меня особенно не беспокоила. Нет никого эгоистичнее, чем счастливый любовник. Ему кажется, что его чувство оправдывает все.
Северск
Город Северск (Томск-7 или Пятый Почтовый) – явление уникальное. Его надо изучать. Причем не только и не столько социологам, сколько биологам. Мухам дрозофилам далеко до тех удивительных высот, коих добились жители этого города в способности превращаться в новые виды себе подобных. Историю создания Почтового я знаю только понаслышке, но я видел результат и склонен этим данным верить.
Под руководством Берии Советский Союз взялся за освоение атомной энергетики, создание «ядерного щита Родины». По первоначальному проекту весь город должен был находиться глубоко под землей. Это оказалось слишком дорого, и решили ограничиться режимом строгой секретности. Сперва нагнали зеков, а потом, когда они отстроили основные корпуса заводов и жилых домов, заключенных убрали. Говорят, убрали физически, для поддержания секретности. Трудно ведь от зеков ожидать сохранения государственной тайны. Есть даже кладбище, где по местному преданию, захоронены их останки.
Затем, для продолжения строительства и для работы непосредственно на ядерных объектах стали вербовать людей. Были тут и высокие военные чины и пожилые физики-атомщики, но подобных «исключительных» индивидуумов было немного – десятки. Расскажу о тех, кто составил подавляющее большинство населения Северска, его основную рабсилу.
Во-первых, отбирали их буквально «по зубам». Атомная промышленность – дело новое, но уже известно, что вредное. Значит, завербованные должны иметь большой запас здоровья. И до сих пор люди в Северске, уже третье и четвертое поколение, отличаются природной статью, подтянутостью, плебейской «породистостью».
Во-вторых, это были только русские, украинцы и белорусы, остальные национальности для такого дела считались недостаточно благонадежными. В том числе, конечно же, и «космополитические» евреи. Их в Северске и сейчас мало. Цыган нет вовсе. Грузины и узбеки – великая редкость.
В-третьих, контингент подбирался «политически грамотный», это были чуть не поголовно молодые коммунисты, рвущиеся в бой за идею. Сейчас город полон разочарованных стариков.
В-четвертых, завербованные знали, что едут в радиоактивную «клетку», думали, что навсегда. Ведь первые двадцать лет город был закрыт напрочь, и из него невозможно было съездить даже в соседний Томск. Ничто не предвещало, что Северск когда-нибудь откроют. При этом люди знали, что зарплата у них будет на порядок выше, чем на любом обычном предприятии страны, а снабжение – «московское»: никаких дефицитов, никаких пустых прилавков, они всегда будут сыты, одеты и обуты… Этот культ материального достатка ценой свободы царит там до сих пор.
В-пятых, подразумевалось, что человек должен меньше думать, но хорошо исполнять. Армейская, если не сказать «казарменная» дисциплина во всем принималась здесь, как норма жизни.
В-шестых, считалось, что накопленную радиацию из организма хорошо выводит водка. Северчане пьют даже больше, чем средний русский человек.
Наконец, в-седьмых, из режимных соображений желательно, чтобы у вербующегося было поменьше родни «за колючкой». Потому многие приехавшие в Северск были детдомовцами – послевоенное поколение.