Королева белых слоников (сборник)

Буркин Юлий Сергеевич

Она рассказывала, а я делал вид, что я такой продвинутый, широких взглядов человечище и спокойно, с понимающей улыбочкой, просил ее описать подробнее, как было с тем, а как с этим… И она покупалась и рассказывала. А я просил припомнить детали, еще и еще. И каждая подробность занозой вонзалась мне в душу. История ее знакомства с Арнольдом – это был кол, неотесанный небрежно заостренный, вбиваемый мне в самое сердце.

Будущее со мной ей тогда уже казалось невероятным, а прошлое включало в себя мои уходы домой, к жене, сразу после полового акта на чьей-то хате… Оно включало два аборта… Я до сих пор не могу понять, почему

мы с ней регулярно не предохранялись. Я считал, что это забота женщины, а она была слишком молодой и неопытной? Да нет, не то. Думаю, нас подстегивал азарт играющих в рулетку, ведь если бы она «залетела», что-то в нашей жизни должно было измениться. Должно было. Но не изменилось. А мы не начали предохраняться всерьёз и после ее первого аборта. Мы просто были беспечны до глупости.

Она резонно полагала, что все эти годы я не мог не поддерживать сексуальных отношений с женой. Хотя бы, так сказать, для конспирации. Я кормил ее «завтраками»: завтра я разведусь, завтра мы будем вместе… Изменять мне она стала, как я потом понял, в знак протеста против моего вечного вранья, против всей этой, унизительной для нее, ситуации. И тут подвернулся Арнольд. Они познакомились в самолете. Она летела из какой-то своей очередной челночной вылазки. Она устала, ей было плохо, а этот парень стал ухаживать за ней – оберегал ее покой, приносил пить, и тому подобное. И она была благодарна.

После того, как она рассказала мне все это, я впал в некий ступор. Новая идея, просто таки по Хармсу, огорошила человека, к ней не подготовленного. А потом я начал психовать. Например, я задумал убить Арнольда. Стал прикидывать, как это можно было бы сделать. Придумал познакомиться с ним, пить с ним коньяк и отравить небольшой дозой метилового спирта. Сейчас уже и не помню, почему не исполнил эту задумку.

Еще я узнавал у людей, как нанять киллера, который пристрелил бы Арнольда, как собаку. При этом я спрашивал себя: «Будет ли мучить меня совесть?» И приходил к выводу, что если и будет, то меньше, чем ревность, обида, чувство потери лучшего, что у меня когда-либо было, утраты смысла жизни…

А однажды, напившись вдрызг, я вылепил из пластилина двух куколок – Эльки и Арнольда – и проткнул их сердца иголками. Меня никто этому не учил, я даже не помню, как эта идея пришла мне в голову. Я был пьян и сделал это на «автопилоте», руководимый каким-то древним инстинктом. Я вспомнил об этом только через год, когда хозяин квартиры, рыжий фотограф, переставляя мебель, нашел этих мертвых куколок за шкафом и брезгливо отдал их мне.

Возможно, все худшее, что со мной с тех пор произошло – следствие этой выходки. А, может быть, расплата за нее еще ждет меня.

* * *

Мне было больно. Но самое удивительное, что и в этой боли я был счастлив. Потому что боль была следствием любви. Раньше счастье было сладким, а теперь стало горьким. Любовь – наркотик, она все окрашивает в свой цвет. Когда, много позже, действие этого наркотика прекратилось, я обнаружил, что с дурацкой улыбкой стою по шею в дерьме.

Если не хочешь такого исхода, умри, как Ромео и Джульетта. Или готовься расхлебывать.

За что я люблю N [9]

9

Имя не указываю по его личной просьбе

У меня все валилось из рук. Я был оскорблен. Я был взвинчен и агрессивен. Тут пришло известие, что со дня на день в Екатеринбурге состоится очередной фестиваль фантастики «Аэлита». И я решил проветриться. Тем более что Элька опять была в отъезде. До сих пор удивляюсь, как она ухитрялась еще и успешно учиться в университете.

Напился я уже по пути, в поезде. Денег с собой почти не было. Но во дворе редакции журнала «Уральский следопыт» среди прочих тусующихся я обнаружил своего старого знакомого – писателя и музыканта Сергея Орехова. Недавно по его просьбе я переслал ему рукопись повести «Вика в электрическом мире», которую он собирался печатать в ближайшем номере своего новорожденного журнала «Апейрон».

Увидев Сергея, я насел на него:

– Серега, ты мне должен гонорар.

– Так ведь еще не напечатали…

– У меня есть предложение. Если платишь сейчас авансом, возьму половину суммы. Это же какая экономия журналу!

Серега замялся:

– Заманчиво. Но у меня с собой только личные деньги… – Он полез в карман, достал бумажник, пересчитал… – Нет, не могу…

Я не отступал:

– Последнее предложение. Я не только отдаю «Вику» за полцены, но и эту сумму мы пропиваем вместе – здесь и сейчас.

Серега сдался. И мы отправились за коньяком. С полной сеткой бутылок, уже порядочно набравшиеся, мы явились в Дом культуры на торжественное открытие фестиваля и вручение премий. Премию «Старт» вручали Сергею Лукьяненко за его первую книгу «Рыцари сорока островов». Я уже успел познакомиться с ним, и он был мне симпатичен. Получив приз, он собирался сказать традиционную речь… Но тут из зала на сцену выбрались мы с Ореховым и заявили: «А это – приз от друзей». И всучили Лукьяненко бутылку коньяку. Открытую. И заставили его пить из горлышка, приговаривая: «Пей до дна, пей до дна, пей до дна…»

Выдали такие же «призы» и всему президиуму: заставили всех пить коньяк… Через минут двадцать и президиум, и Лукьяненко были уже очень «хорошие», торжественное открытие как-то само собой свернулось, и мы всей толпой, человек в тридцать-сорок, ломанулись в гостиницу «Большой Урал», не пропуская без закупки флаконов ни один ларек.

В гостинице начался уже форменный бедлам. Моя душа требовала именно беспредела, и я получил его. За два дня я перетрахал всех попавшихся на глаза девушек, пятерых или шестерых, не помню. Я поражался, как у меня получается так легко их брать, я ведь никогда не был великим Доном Жуаном. Видно что-то такое из меня тогда перло, из-за чего они безропотно отдавались мне. Удовольствия я почти не испытывал, но от сердца немного отлегло. Я почувствовал себя немного отмщенным.

Одна ситуация была совсем уже дикой. Я зашел в комнату к писателю Леве Вершинину. Комната была открыта, а Левы не было. Я увидел, что у него на кровати лежит молоденькая девушка-фэнка. Спит. Я заглянул в лицо. Ничего, симпатичная… Я взвалил ее себе на плечо и вынес в коридор. Там меня увидел Лева, догнал и закричал:

– Положи на место, это моя девушка! Отдай!

Я не отдавал. Вскоре мы уже тянули ее: я за руки, он за ноги, каждый к себе. Девушка тихо скулила… В конце концов, я поставил ее на пол и сказал Леве: