Королева бурь
Шрифт:
Донел недовольно нахмурился.
— Это против моих правил, — резко сказал он. — Я не могу подвергать людей опасности, с которой не решаюсь справиться сам.
— Ты справляешься со своими опасностями, — возразил Эллерт. — Но есть опасности для вождей и опасности для рядовых. Их нельзя менять местами. С этого времени, родич, твои полеты будут занятием для мирного времени.
Дорилис легким движением прикоснулась к руке Донела:
— Теперь, когда я стала женщиной, мне по-прежнему можно летать на планере?
— Разумеется, — ответил
— Я твоя жена, — возразила она. — Только ты имеешь право приказывать мне!
Донел вздохнул, раздираемый противоречивыми чувствами:
— Тогда, чиа, я приказываю тебе слушаться Маргали и Ренату. Я не могу принимать решение в таких вопросах.
При упоминании имени Ренаты лицо Дорилис угрожающе омрачилось. «Когда-нибудь я буду должен ясно сказать ей, какие отношения у меня с Ренатой», — подумал Донел. Нежно положив руку на плечо сестре, он добавил:
— Чиа, когда мне было четырнадцать лет и я страдал от пороговой болезни так же, как ты сейчас, мне запретили летать больше чем на полгода. Когда болеешь, нельзя предугадать, в какое время может наступить дезориентация и головокружение. Поэтому я буду очень рад, если ты воздержишься от полетов до полного выздоровления.
— Я сделаю так, как ты скажешь, муж мой, — ответила она, подняв голову и глядя на него с таким обожанием, что Донел содрогнулся.
Когда она ушла, Деллерей с отчаянием посмотрел на Эллерта:
— Она больше не ребенок! Я не могу думать о ней как о ребенке, а ведь сейчас это моя единственная защита.
Ситуация мучительно напоминала Эллерту его собственный моральный конфликт с ришья, но имелось одно отличие. Ришья были стерильны и не могли вполне считаться людьми, поэтому все, что он делал с ней, касалось лишь его чувства собственного достоинства. Но Донел был вынужден играть роль бога в жизни настоящей женщины. Как можно что-либо советовать в такой ситуации? Эллерт сам выполнил супружеские обязанности в нарушение данной клятвы, хотя и по той же причине — потому, что этого захотела женщина.
— Возможно, будет лучше не думать о Дорилис как о ребенке, кузен, — сказал он. — После того, что она пережила, ее уже нельзя назвать маленькой девочкой. Думай о ней как о молодой женщине. Попытайся прийти с ней к какому-нибудь соглашению как с женщиной, достаточно взрослой, чтобы принимать самостоятельные решения. По крайней мере, попытайся сделать это, когда пройдет пороговая болезнь и можно будет не опасаться неожиданных вспышек с ее стороны.
— Ты совершенно прав. — Донел со вздохом огляделся по сторонам. — Но нам нужно идти вниз; отец должен узнать, что на дорогах началось движение. Пора высылать разведчиков.
Алдаран выслушал новости со свирепой улыбкой.
— Значит, началось, — произнес он, и Эллерт снова увидел перед собой старого ястреба, вскидывающего голову, расправляющего крылья, готового к последней схватке…
Когда
День за днем они с Донелом поднимались на смотровую башню, ожидая увидеть врага под стенами замка.
«Реальны ли они или мой ларан снова морочит меня призраками будущего?»
— Они реальны, так как я тоже их вижу, — ответил Донел, прочитав его мысли. — Нужно сообщить отцу о воинах Хастура.
— Он так не хотел ввязываться в распри Нижних Земель, — с горечью сказал Эллерт. — Теперь, укрывая меня и мою жену, он приобрел нового врага. У Дамона-Рафаэля появились основания для союза со Скатфеллом.
«Теперь у меня в самом деле нет брата», — подумал он, когда они повернулись к лестнице, ведущей в нижние покои замка. Донел положил руку ему на плечо.
— У меня тоже, кузен, — сказал он.
Повинуясь внезапному порыву, оба одновременно вынули свои кинжалы. Эллерт улыбнулся и протянул свой кинжал Донелу рукоятью вперед, а затем убрал кинжал Донела в ножны, висевшие у него на поясе. Это был очень старый обет; он означал, что ни один из них при любых обстоятельствах не обнажит сталь против другого.
Донел вложил в ножны кинжал Эллерта. Они коротко обнялись и спустились во двор. Когда они вышли на плиты мостовой, один из слуг неожиданно указал вверх:
— Смотрите, летит! Что это?
— Всего лишь птица, — отозвался кто-то.
— Нет, это не птица! — послышался новый крик.
Эллерт запрокинул голову и увидел нечто, спускавшееся вниз медленными кругами. Ледяные пальцы страха сжали его душу.
«Это работа Дамона-Рафаэля — стрела, выпущенная мне в сердце, — подумал он, почти парализованный ужасом. — У Дамона-Рафаэля есть слепок с моего матрикса, с моей души. Он может нацелить на меня одно из смертоносных изобретений Корина, не опасаясь, что оно убьет кого-то еще».
В этот момент он ощутил, как мысли Кассандры сплелись с его собственными; затем в ясном небе ударила молния, раздался торжествующий крик, и подбитое существо, которое не было птицей, камнем упало вниз, разбрызгивая жидкий огонь. Слуги в ужасе разбежались по углам. Платье какой-то женщины загорелось, когда на него попала капля ужасного состава. Один из конюхов схватил ее и окунул в бак с водой для умывания, стоявший в дальнем конце двора. Она пронзительно закричала, но огонь зашипел и угас. Приблизившись, Эллерт взглянул на подбитую птицу, все еще корчившуюся в агонии, охваченную языками пламени.