Королева дождя
Шрифт:
— Добро пожаловать в миссию, — говорили они, приветливо улыбаясь. — Добро пожаловать в епархию. Добро пожаловать в Танганьику.
Анна ждала, когда же кто-нибудь произнесет слово «Додома» — «Добро пожаловать в Додому!»
Но этого не сказал никто.
— Все достаточно просто, — твердо произнес епископ. — Одна из наших сестер взяла отпуск, чтобы совершить путешествие на пароходе. Три дня по озеру Танганьика. — Разговаривая, он ходил туда-сюда за столом, словно животное, запертое в клетке и пытающееся сжечь избыток энергии. — И там встретила инженера, какого-то парня из Уганды. Они влюбились друг в друга. — Он сделал паузу, дав словам повисеть в воздухе. Губы его неодобрительно поджались. — У них скоро помолвка. Она оставила работу, естественно.
Анна открыла рот, чтобы вставить словечко, но епископ не дал ей этого сделать.
— Чтобы заменить эту медсестру, мне пришлось сделать три перестановки. Это непросто. Следует учитывать опыт, образование и характеристику из миссии. — Он указал на большую карту Танганьики, висящую на стене, — Сестра Эллисон заполнит пробел в Береге. Сестра Барбара, в свою очередь, заменит сестру Эллисон в Конгве. А вы займете место сестры Барбары. Таким образом, мы все…
— Нет! Вы не понимаете, — все-таки перебила его Анна. — Мне самой судьбой определено работать именно здесь. Вы не можете заставить меня поехать в другое место. — Ее слова, спотыкаясь, падали одно за другим, по мере того как ее охватывала волна отчаяния. — Меня всегда влекло именно сюда. — Она посмотрела на стену над головой епископа, где висело несколько фотографий в ряд. На одной из них была изображена Элайза, основательница миссии Додомы. Анна молча смотрела на нее, моля о помощи.
— Я знаю, кто вы, — отозвался епископ. Теперь его тон был прохладным. — Если на то пошло и раз уж вы сами подняли этот вопрос, я хочу сказать вам следующее: я был решительно против того, чтобы вы вообще сюда приезжали. Это миссия. Не семейный бизнес. Вы не наследуете здесь рабочее место. — Он окинул Анну внимательным взглядом. Она поняла, что он заметил, какое дорогое у нее платье, которое, хоть и нейтрального цвета и простого кроя, было куплено в фешенебельном магазине. Она быстро поставила ноги так, чтобы не было видно туфель — они были без каблуков и грубоватого фасона, но пошитые вручную. В Италии. — Откровенно говоря, когда мне назвали ваше имя, я сразу заметил два существенных препятствия. Вы — племянница Элайзы Твейт. И вы — дочь богатого человека. Однако ваш диплом и рекомендательные письма убедили меня дать вам шанс. Но здесь к вам будут относиться точно так же, как и ко всем остальным работникам.
Анна уставилась на свои руки.
Епископ отодвинул стул, царапая полированный деревянный пол, и подошел к карте.
— Вы отправитесь в Лангали и будете заведовать родильным отделением. Ваша квалификация соответствует такой должности. Я знаю, что у вас нет никакого практического опыта. И это лучшее, что я могу сделать для вас, принимая во внимание все обстоятельства.
Анна, загипнотизированная нереальностью происходящего, смотрела, как палец мужчины прокладывает путь через всю карту от делового центра страны с многочисленными названиями миссий и крестами, обозначающими церкви, к местности на западе, где почти не было каких-либо обозначений. Ошеломленная, она молчала и следила за тем, как палец продолжал двигаться дальше, через всю страну, к самой дальней границе Танганьики.
— Это здесь, — небрежно произнес епископ. — Ближайший город — Мурчанза. Лангали находится недалеко от границы с Руандой. Теперь она, конечно, называется Республика Руанда, с тех пор как отделилась от Бурунди. — Он указал туда, где печатное слово «РУАНДА» было зачеркнуто, а сверху карандашом написано новое название.
Но не эти слова привлекли внимание Анны: ее глаза замерли на больших буквах, составлявших название целого региона, граничащего с Западной Танганьикой. «БЕЛЬГИЙСКОЕ КОНГО». Буквы далеко отстояли одна от другой и охватывали большую территорию, включавшую и южные районы. Анна снова и снова читала эту надпись.
КОНГО.
Это слово вызвало в памяти картины кровопролития и террора. Двумя годами ранее сотни европейцев — мужчины, женщины, старики и дети — были уничтожены конголезцами, после того как Бельгия предоставила их стране независимость. В информационных бюллетенях миссии Анна читала сообщения о бельгийских беженцах, скрывавшихся в Танганьике, в основном здесь, в Додоме. Они не могли говорить из-за пережитого ужаса и не имели ничего, кроме одежды, прикрывавшей их тела.
— Вы будете работать с доктором Майклом Керрингтоном, — продолжал епископ. — Очень опытный врач с прекрасным образованием. У вас будет возможность учиться у лучшего из лучших. — Он замолчал, ожидая, что Анна посмотрит ему в глаза. — И не волнуйтесь, без дамской компании вы не останетесь. Там живет и «маленькая м». — Анна молча кивнула. Она была знакома с таким способом упоминания миссионерских жен. Изначально это пошло из документов миссии, в которых всегда называлось только имя мужа и к нему добавлялось маленькое «м», если он был женат. — Миссис Керрингтон — Сара — тоже замечательный человек, — добавил епископ. — Она всячески помогает Майклу в больнице. Я уверен, что вы, как только устроитесь, почувствуете себя счастливой. — Он произнес последние слова с вызовом.
Анна встала. Даже пребывая в ужасной растерянности, она заметила, что епископ выше нее на целую голову и широк в плечах — не человек, а башня. Она посмотрела ему в глаза и призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не позволить губам дрожать, а глазам — наполниться слезами.
— Когда я должна ехать? — спросила она.
Взгляд мужчины немного смягчился.
— Поезд идет туда завтра утром. — Он взглянул на часы, затем повернулся и посмотрел в окно на зеленый сад, в центре которого рос огромный шинус [4] . — Знаете, вам действительно повезло, — заметил он. — Керрингтоны — одна из самых замечательных миссионерских пар в нашей миссии. А теперь моя жена ждет вас к утреннему чаю. Ага! — Он оглянулся, и Анна увидела, что его лицо просветлело. — Вот и она. Минута в минуту, как всегда…
4
[4]Род деревьев и высоких кустарников из семейства цветковых растений сумаховые.
В густой тени шинуса было прохладно. Стулья и стол, похоже, поставили здесь именно для доверительных бесед. Они были почти скрыты от нескромных взглядов поникшими ветвями дерева, которые опускались до самой земли.
— Сахар, дорогая? — спросила жена епископа, беря в руку вазочку из прочного английского фарфора с декоративной серебряной ложечкой.
— Нет, спасибо, миссис Уэйд, — отказалась Анна.
Она сидела в кресле по всем правилам: держа чайную чашку и блюдце в одной руке, соединив икры и слегка наклонив ноги, как ее учили в школе.
Женщина одобрительно кивнула.
— Человек и так получает достаточно сахара, ни к чему добавлять его в чай. — Она аккуратно отпила из своей чашки, затем наклонилась к корзинке для рукоделия, стоявшей у ее ног, и достала оттуда светлую шляпу. Подняла ее повыше и спросила: — Как вы ее находите?
Шляпа, похоже, была сшита из маленьких кусочков самых разных материалов: войлока, плетеной соломки, пряжи и полотна. Анна вежливо улыбнулась.
— Она очаровательна.
Миссис Уэйд просияла.
— Я ее переделываю для одной из сестер, которая поедет домой в отпуск. Видите ли, здесь, в Додоме, мне легко не отставать от моды. Я встречаюсь с людьми, выписываю журналы, — объясняя, она вертела шляпу в руках, восхищаясь своей работой. — Дамы часто в письмах благодарят меня и говорят, что очень рады получить от меня подходящую шляпку. — Она замолчала и быстро осмотрела одежду Анны. — Не то чтобы моде можно позволять диктовать себе… — резковато добавила она. — Ваша юбка, например, кажется мне излишне короткой.