Королева дождя
Шрифт:
Стенли очень быстро нашел поворот, и какое-то время они тряслись по заброшенной дороге, изобилующей выбоинами, тянувшейся через лес старых колючих деревьев. Тонкие ветви растущих по обе стороны дороги деревьев смыкались, образуя зеленый навес. Несколько километров пейзаж не менялся. Но когда Анна уже начала задаваться вопросом, неужели они свернули не туда, она увидела крутой поворот влево. Сбросив скорость, Стенли осторожно повернул.
Дорога перешла в подъездную аллею, обложенную камнями, которые разделяли растущие через равные промежутки кусты. Неожиданно лес закончился, и на поляне впереди показался особняк — красивое итальянское палаццо с черепичными верхушками башенок и фронтонами и высокими стенами, выкрашенными в нежно-розовый цвет. За домом виднелось озеро: мерцающая синева водной глади, окруженная пышными зелеными деревьями и кустарниками. У Анны захватило дух. Хотя она уже видела это место с вершины холма, она не была готова к такому волшебному пейзажу и пыталась разглядеть все и сразу. Помимо большого дома на территории находилось несколько опрятных служебных построек, разбросанных по обширному английскому саду — слегка одичавшему, но все еще способному гордиться классической планировкой. Взор ласкали и широкие лужайки, удивительно пышные для такого времени года. Судя по виду травы на газонах, ее скорее объедали, а не косили, но тем не менее она хорошо сохранилась — если не считать нескольких больших кругов оголенной земли, портящих общее впечатление. «Это очень странно», — подумала Анна, но тут же ее взгляд метнулся дальше.
«Лендровер» остановился, шины скрипнули на гравии. Анна и Стенли несколько минут сидели не шевелясь и ждали, не выйдет ли к ним кто-нибудь. Но вокруг стояла тишина. Не квохтали куры, не смеялись дети, не лаяли собаки. Даже дыма от костра не было видно. Тишина была абсолютной, лишь изредка ее нарушали крики обезьян в лесу. Анна посмотрела на окна: большинство ставней были закрыты, а шторы на остальных окнах — задернуты, словно в доме давно никто не жил. Но между шторами через одно из окон была видна мебель, а на веранде стояли плетеные стулья. На крючке у двери висела старая соломенная шляпа. Однако создавалось впечатление, что даже воздух неподвижен и что уже очень давно здесь ни к чему не прикасались.
Она обменялась взглядом со Стенли. Это место вызывало странное ощущение: несмотря на то что вокруг не было ни души, особняк не казался заброшенным, как это часто происходит с домами, где никто не живет. Они стали обсуждать, стоит ли выходить из машины, когда заметили какого-то африканца, медленно идущего к «лендроверу». Увидев Анну, он замер и широко распахнул глаза от удивления. Он резко изменил направление движения и подошел к внедорожнику со стороны Стенли.
Мужчины обменялись приветствиями на суахили, задав все вопросы, предписываемые обычаем. Как ваш дом, ваша работа, ваш урожай? Что вы едите? Сердце Анны невольно сжалось, когда она услышала следующие слова. Ni mgongwa. Больной человек. Жена этого мужчины больна. Анна закрыла глаза, надеясь, что Стенли не признается в том, что она медсестра, но тут же почувствовала угрызения совести.
— Он смотритель, — сообщил ей Стенли.
— Кто здесь живет? — спросила Анна, обращаясь к незнакомцу на суахили.
По лицу африканца снова скользнула тень удивления.
— Вы говорите по-нашему?
— Только на суахили, — ответила Анна.
— Это дом Мамы Кики, — торжественно заявил он.
— Американки? — с сомнением протянула Анна.
Мужчина кивнул.
— Да, ее так называли. Но для нас она — только Мама Кики.
Последняя фраза озадачила Анну: смотритель говорил так, будто женщина все еще находилась здесь, все еще была жива.
— Она здесь? — на всякий случай уточнила Анна.
— Она с предками, — ответил смотритель и широким жестом обвел все вокруг.
— Так кому теперь принадлежит дом? — продолжала Анна.
Она знала, что задавать такие прямые вопросы невежливо, но не могла сдержаться. Стенли предостерегающе посмотрел на нее, и она улыбнулась смотрителю.
— Белый родственник Мамы Кики — ближайший родственник, живет в Америке, — сообщил африканец. — А мы, ваганга, живем здесь. И Мама Кики была одной из нас. — Объясняя все это, смотритель внимательно рассматривал внутренности «лендровера», заднее сиденье и крышу. Наконец его взгляд задержался на чемодане Анны.
— У вас такая же коробка, как у нее! — воскликнул он и снова посмотрел на Анну, прищурившись. — Кто вы? Зачем вы приехали?
— Мы миссионеры, — ответил Стенли и указал на герб миссии, нарисованный на боку «лендровера».
Смотритель сделал шаг назад.
— Маме Кики не нравились миссионеры, — заметил он. Он произнес это так, словно собирался попросить их уехать.
— Мы медики, — быстро добавила Анна.
Смотритель подался к ней.
— Вы врач? — уточнил он.
— Всего лишь медсестра, — ответила Анна.
— Все равно. — В голосе незнакомца снова прорезался интерес. — Мы очень рады вашему приезду. Пожалуйста, выходите из машины, будьте моими гостями.
Это было приглашение, но держался он очень скованно, словно испытывая неловкость. Когда Анна выбралась из «лендровера» и подошла к нему, то спросила себя, не нарушает ли он чьих-то распоряжений, предложив остаться здесь.
Вблизи особняк оказался таким же интригующим, как и издали: на фасаде было множество окошек, необычные дверные проемы. Анна увидела внутренний дворик и старый медный фонтан: он давно не работал и покрылся коркой окисла. Все очень хорошо сохранилось. Анна не смогла не сравнить имение с Джермантауном, который оставили на попечение местных жителей всего лишь на несколько месяцев.
Смотритель провел гостей вокруг здания, попутно обращая их внимание на особо интересные достопримечательности. Любимое дерево Мамы Кики. Читальный зал Мамы Кики. Кресло, в котором она грелась на солнце. Он продолжал говорить о женщине так, словно она все еще обитала здесь.
— Вы восторгаетесь ею, — заметила Анна.
— Разве она не была подругой вождя племени ваганга? — отозвался смотритель. — Разве она не сделала много подарков деревне? Ах, — он покачал головой, — какой же она была доброй женщиной! Хорошей женщиной. Она помогла многим людям. Когда она умерла, старый вождь сказал, что ее примут в свой круг предки племени. В святую хижину поставили для нее табурет. Тот старый вождь теперь тоже присоединился к предкам. — Говоря о мертвых, смотритель оглядывался, словно те незримо присутствовали рядом.
— Это племя назначило вас смотрителем? — поинтересовалась у него Анна.
Мужчина рассмеялся.
— Нет, в этом не было нужды. Никто не посмел бы оскорбить память Кики, плохо обращаясь с ее домом. Но родственник, ее ближайший родственник, — он приехал из Америки только один раз, — так он сказал, что нужен смотритель, чтобы заботиться о доме, пока он не решит, что с ним делать. Это было давным-давно. Возможно, он уже и забыл о доме, возможно, все еще пытается продать его, — мы ничего не знаем.
Анна вгляделась в пыльные окна. Она увидела беленые стены и на них романтические картины, семейные портреты, африканские маски и копья и шкуры диких животных. Увидела несколько предметов мебели — деревянной, украшенной резьбой, и шелковые подушки на сиденьях. Персидские ковры. Причудливые скульптуры. Подсвечники. Увидела жизнь, совершенно не похожую на жизнь белых миссионеров в Африке: здесь все буквально кричало о роскоши и оригинальности, а не о трудностях и жертвах. Анна задержалась перед стеклянной дверью столовой: ее внимание привлекла статуя африканца в натуральную величину. Классические пропорция тела и великолепные мускулы напоминали «Давида» Микеланджело, вот только эта скульптура была вырезана из черного дерева, а не высечена из мрамора. Темный лес теперь казался более теплым и живым. Глядя, как лучи солнца играют на широких плечах деревянного мужчины, Анна невольно вспомнила африканскую пословицу, которую как-то раз услышала от Ордены, — Сара тогда была очень недовольна…