Королева Крика II
Шрифт:
Алексей держит ее в своих руках и не знает, что ему сделать — прямо сразу сказать, что он уходит, или остаться с ней до того момента, пока все не разъяснится. На самом деле, очень глупо сначала говорить о чувствах, а потом давать заднюю. Ему просто было страшно услышать то, что Кала его не любит, а это, судя по всему, так и было. Поэтому он просто сидит, время от времени поглаживая девушку по спине кончиками пальцев.
Все меняется так быстро. Просто удивительно быстро. И не факт, что его рассуждения не правдивы. Далеко не факт. Ее слёзы говорили об этом лучше всего на свете. Проклятье. Почему ему так не везет.
—
Не говорить всего этого. Я понимаю, что ты хочешь…
Солжет ли она, если все же выскажет это чертово признание? Кала не знала. Знала лишь то, что, если сейчас что-то не предпримет, то точно потеряет Лешу. Нельзя молчать, когда тебе говорят, что любят. Если ты не можешь ответить на чувства, то нужно уходить. Нельзя мучить другого человека. И она не станет. Не станет именно потому, что чувствует, что хочет, чтобы дальше все было так же, как на прошедшей неделе.
Однако Кала его перебивает.
— Таким корявым образом я пытаюсь сказать тебе, что тоже… ну..
Она прокашлялась, чтобы звучать увереннее.
— Что тоже люблю тебя.
Помолчала всего секунду, но вдруг поняла, что с ее плеч словно гора свалилась. Столько мучений из-за каких-то несчастных слов. И теперь, ощутив несказанное облегчение, она продолжила говорить. Теперь ее уже было не заткнуть, слова хлынули потоком.
— Люблю просыпаться с тобой по утрам. Люблю твой голос, твои глаза, твои прикосновения и даже дурацкий хохолок, который ты обожаешь начесывать на голове. И Моцарта тоже люблю.
Пес, услышав свое имя, громко гавкнул.
Кала говорит и говорит, и напряжение постепенно оставляет Воробьева. Ее слова бальзамом проливаются на его истерзанные нервы. Значит, все-таки любит. Но тогда зачем это все? И почему девушка плакала? Впрочем… Может, быть это не особенно и важно. С другой стороны, нужно обязательно спросить. Правда, лучше не сейчас.
— Люблю тебя. Я уже тебе это сказал и повторю снова и снова.
Теперь Воробьев улыбается и целует девушку. Обнимает ее так, словно на свете нет и не будет никого и ничего важнее. Но ведь так оно и есть.
— Не нужно плакать. Правда… Ничего же страшного не происходит. Или я не прав?
Он отстраняется и смотрит в лицо Кале с тревогой. Пусть с его плечи рухнула льдистая лавина, он все равно ещё достаточно взволнован.
— Прости, просто я поссорилась сегодня с другом детства, — Кала немного лукавит, но ведь это так. Ей придется оттолкнуть Джея, и это разрушит их дружбу навсегда. — На фоне выпитого алкоголя восприняла это особенно остро. Но все хорошо, правда. Прости, я не сказала тебе этого сразу, просто голова словно ватная. Мне не стоило столько пить.
А она ведь уже второй раз за неделю так напивается. Надо бы притормозить. Однако — это тоже было показательно. Когда они пили с Лешей в первый раз, Чопра не сдержалась и полезла к нему с поцелуями, когда как с Джеем подобного не произошло. Скорее всего, ей просто было больно за него из-за его чувств, но никак не потому, что она испытывала что-то в ответ. Все же с Бхатом Кала не могла себя почувствовать как дома по-настоящему. Да, он был ей близок и очень нужен, но иначе. А дом ее — здесь. Рядом с Алексеем.
— Вы ещё помиритесь. Не стоит сгущать краски, — если бы он знал, что происходит, то наверное не говорил бы так радостно и деловито о примирении Калы и ее лучшего друга. Но Алексей ничего не знал, и даже если бы осведомился,
Воробьев гладит девушку по голове, смотрит на нее с улыбкой, полной умиления. Сейчас можно сказать, что он счастлив, но чего ему стоит это счастье? И не испытывает ли он сейчас новую тревогу — сколько будут длиться их отношения? Не уйдёт ли в итоге Кала, когда поймёт, что Алексей — не самый маскулинный тип?
Моцарт подошел к парочке и встал на задние лапки, уперевшись передними в ногу хозяина. Завилял хвостом и заскулил. Парень смотрит на собаку и усмехается — пёс явно знает, как показать, чего хочет.
— Может, выйдем на улицу? — предложила Кала. — Мне не помешало бы проветриться, а кое-кому — погулять.
Правда, не делать же это в сари.
— Я стащу у тебя какие-нибудь спортивные штаны и футболку, — тихо рассмеявшись, уведомила девушка. — Привыкай к этому, кстати. Твой гардероб теперь во многом будет и моим.
— Пошли, — кивает Алексей Кале. — В шкафу висит белый спортивный. Думаю, что он тебе подойдёт — у него завязки на талии.
Сам он наденет красный. Но перед этим Воробьев целует Чопру. Страстно и требовательно.
— Моя девушка самая красивая.
***
И снова — репетиция с ужасным похмельем. Воскресенье встретило Калу головной болью. Не хотелось бы привыкать к подобному. Алексею девушка сказала, что ей нужно готовиться к тому самому показу от «Rosario», но на деле ей предстояло несколько часов доводить до совершенства танец для третьего выпуска «Маски». Но сегодня вечером, как и было обговорено заранее, они будут вместе смотреть второй. На самом деле, Чопре было не по себе от того, что придется врать и изображать удивление при просмотре. И ещё более тревожно ей теперь становилось от мысли — что будет, когда маски будут сброшены? Не решит ли Воробьев, что все было специально спланировано? Что, если он разочаруется в ней?
Тяжко вздохнув, девушка натянула на голову маску Далматинца и отправилась к балету.
Маше предстояло танцевать в паре с Давидом, пока Федор, в свою очередь, будет делать это с самой участницей. Им необходимо идеально и отточенно повторить движения друг друга. Казанцева вновь и вновь косилась на Чопру. Словно что-то подозревала. Та ли это самая женская интуиция, про которую все говорят? Может быть. Очень даже.
Год назад…
Шла подготовка к номеру Монстрика. Маша буквально недавно узнала личность Воробьева. Конечно, она не имела права раскрывать ее, благодаря контракту. Но Казанцева и не собиралась. Девушка танцевала в балете «Маски», начиная с прошлого сезона. Принимала участие, по большей части, в номерах Зайца, Солнца, Змеи и Крокодила. Маша была профессиональном своего дела и никогда не смотрела на звезд, как на лакомые кусочки, к которым можно присосаться. Впервые она изменила своим принципам, познакомившись с Алексеем воочию. Мужчина был привлекательным во все всем. Красивым, умным, умел рассмешить. Но Маша была не единственной, кто позарился на его внимание. Существовала чертова Катя. Гребенная Катерина Сафирова, идеальная грудастая блондинка, из-за которой сходил с ума весь балет. В том числе — один из участников. Воробьев смотрел на нее заигрывающе. И тепло. Слишком тепло, чтобы не заметить того со стороны.