Королева Крика II
Шрифт:
— Я не пытаюсь его оправдать. Но часть меня просто хочет навсегда запомнить те моменты, когда я ощущала в нем братскую поддержку.
Чопра отрывисто выдохнула. Постаралась взять себя в руки. Алексей был абсолютно прав — ей было необходимо выговориться.
— Спасибо тебе. Я знаю, как тебе самому тяжело, так что… Я не имею права срываться. И больше не сорвусь.
Я обещаю.
========== Глава 27. Выпуск шестой. ==========
— Мне очень жаль, что все вышло так с твоим другом, — голос Луны в телефонной трубке слегка искажался из-за
— Я… — Кала сглотнула ком в горле. — Я думаю, я справлюсь.
— Я бы могла сказать, что знаю, каково пережить подобное предательство, но.. Моя ситуация была другой. Психиатр — не то же самое, что друг детства.
Чопра немного помолчала. Совсем скоро настанет ее черёд выступать — она уже была целиком облачена в костюм Далматинца, лишь без маски. Тяжело вздохнув, она ответила:
— Я думаю, вам не стоит пока приезжать в Москву. Честно — я не знаю, ищут ли сообщника вообще. Васильев, как всегда, похмыкал и покивал, пока принимал у нас с Лешей показания, а потом… В общем, он больше не связывался с нами. А сегодня я даже не видела ни одного мента в Главкино. Не удивлюсь, если они закрыли дело после…
После смерти Джея.
— Мы и не собираемся приезжать пока, — согласилась Боне. — Мы с ребятами хотим ещё немного задержаться в Питере. Делаем вид, что жизнь продолжается, и все такое.
Луна тоже немного помолчала. Чопра готова поклясться — она хмурится по ту сторону провода.
— Как они могут закрыть дело, если нападение на того мента и Филиппа произошли, пока Бхат был в больнице?
— Васильев сильно хочет поскорее выйти на пенсию, — горько усмехнулась Кала, сделав вид, что упоминание фамилии Джея не причинило ей боль.
Дверь в гримерку открылась, и на пороге показалась Зоя. Она постучала пальцем по своим часам, жестом напоминая Чопре, что у Далматинца осталось не так много времени до выхода на сцену.
— Луна, я тебе перезвоню после съемок, хорошо? — поспешила закончить разговор та.
— Договорились. И, Кала… Будь осторожна, хорошо?
— Конечно.
Кала нажала на «отбой».
— Ты выступаешь через одного, — сказала Зоя и как-то неловко замялась, словно хотела что-то спросить.
— Хоть один вопрос про Духоликого, и я тебя лично линчую, — пригрозила Чопра.
Ассистентка чуть побледнела, но тут же понятливо закивала и поспешила ретироваться из гримерки. Кала устало прикрыла глаза, а затем натянула на себя собачью голову. Сидеть здесь не хотелось. Далматинец вышла в коридор и двинулась в сторону закулисья, вдруг по пути замечая Давида, что как раз шел в то крыло, где располагались гримерки танцоров и судей. Девушка поспешила нагнать его.
— Эй, — окликнула Далматинец заниженным голосом.
Вашакидзе притормозил и обернулся.
— Давид, ты как? — даже через узкие прорези в маске Кала заметила, что вид у него слегка озадаченный. — Что-то случилось?
***
— Ты знаешь, я подумал, что если ничего не выйдет, то я уеду. Хочу посмотреть другие города, где я не был.
Голос
— Знаешь, я тут подумал… Ведь пока я здесь не могу спать, она в такой же ситуации прекрасно себе спит и танцует. Я не к тому, что Машка бесчувственная, а к тому, что мне этому поучится у нее надо. Типа… Как дальше жить, когда от тебя остались одни объедки. А, бро?
Давид ничего тогда на это не сказал. Он и сейчас не знал ответа на вопрос своего друга. Он жить так и не научился.
Вашакидзе слушал и слушал это видео, потому что хотел быть поближе к Федору. Он очень скучал по нему. Очень скучал. Порой даже ловил себя на мысли, что неплохо было бы встретить Духоликого и…
Да, но ведь тот парень умер. Давид сам видел. С другой стороны он говорил о том, что есть второй, но кто он… Вашакидзе не верил полиции. Он знал, что история ещё не закончилась.
— Когда-нибудь я буду счастлив. Обязательно, бро, — Федор подмигнул ему, и видео оборвалось.
Сейчас Давид занимал себя всем, чем угодно — в основном работой. Нина проводила с ним много времени. Он как раз написал ей перед тем, как пойти освежиться, но замер на полпути с этим роликом. Ну хватит. Возьми себя в руки. Парень качнул головой и пошел в сторону гримерок. По пути его окликнул Далматинец. Давид давно знал, что под маской Кала Чопра.
— Привет. Ну я так — могло быть лучше. Я…
Парень запнулся.
— Думал тут… Что будет дальше?
— Я не знаю, — честно призналась Кала.
На самом деле, ей все ещё было очень плохо. Очень. Смотря сейчас на Давида, Чопра вспоминала смех Федора, его самодовольные, но безобидные шуточки на вечерах киноклуба. Вспоминала недовольство Маши при каждом взгляде на нее. Вспоминала лицо Джея, когда тот снял с себя маску Духоликого.
Глаза защипало. Вот уж чудесно — реветь под маской Далматинца.
И Давиду было очень сложно принять то, что Федор мертв. В своих мыслях он избегал этого факта. Федя же сказал, что собирается уезжать. Вот он и уехал. И, скорее всего, гуляет где-нибудь там по паркам и лесам — Соколов любил гулять пешком. Иногда Федор был таким странным, домашним типом, а иногда его словно срывало — и тогда он уходил блуждать по городу, фоткал разные дома и доставал Давида фактами из истории архитектуры.
Там, где сейчас Федор, наверное, тоже есть дома. И много чего ещё. Давиду хотелось верить в то, что там его друг получит то, что хочет. И любовь своей Маши тоже. Вашакидзе хотелось верить в то, что та, в конце концов, полюбила Федю. Потому что, в противном случае, зря их хоронили так близко. Страдания на том свете Соколов не заслужил.
— Я тоже не знаю. Я…
Горло сжало так, что на глазах у Давида навернулись слезы. Он смотрел на большую голову Далматинца и боролся с желанием разреветься в голос.