Королева Марго пенсионерка
Шрифт:
– Она сама сказала, что в Ростов поехала?
– В паспорте у неё стоит в графе место рождения город Ростов-на-Дону. Раз сказала на родину, значит куда?
– Бывает так, что место, где прошло счастливое детство или юность называют своей родиной. Всякое бывает в жизни, – ответила я ей и подумала, что именно про Геленджик рассказывала мне Люда. Там ей было хорошо.
Договорившись о похоронах Людмилы и попрощавшись, я вышла из салона. Не успела сесть в машину, как услышала зов Алевтины.
– Маргарита Сергеевна! – она подбежала к машине с небольшой коробкой, – поговорили и забыли совсем! Вот
– А зачем? – удивилась я.
– В морг надо привезти вещи Людмилы Викторовны. Заодно посоветуете, какие вещи подойдут ей, что надо взять, – и Алевтина опять заплакала.
Мне несколько раз приходилось быть у Люды в гостях. Большая трёхкомнатная квартира с окнами в тихий зелёный двор. Отличная кухня – столовая, длинный просторный коридор. Мебель не современная, но добротная: арабская или румынская. В советское время стоила баснословных денег и доставалась по блату. Хрустальные люстры, ковры и всё то, что считалось в то уже далёкое время престижным и называлось достатком. Дачный дом, конечно, выглядел более современно. Мы с Алей прошли в комнату Люды, поняв, что это её комната по наличию трюмо, стоящему в углу.
– Аля, я слышала, что блузки с юбкой нельзя, или мне это кажется? Но, то, что нужен или шарфик, или платочек на голову – это точно.
Открыв шкаф, мы не стали рисковать и выбрали однотонное платье с длинным рукавом. Во второй половине большого шкафа стали искать платок или шарфик, чтобы покрыть им голову Людочки.
Да, это не нынешние шкафы-купе. Массивный, сделанный из шпона карельской берёзы, с множеством полок и выдвижными ящиками разных размеров, шкаф на красивых гнутых ножках, как великан возвышался в просторной светлой комнате. Аля с трудом выдвигала ящички, предназначенные для различных вещей. Предпоследний ящик и самый нижний никак не хотели выдвигаться. Она дернула предпоследний, и он выскочил из шкафа совсем. В нём лежало то, что мы искали: косыночки, платочки, шарфики. Мы выбрали подходящий шелковый однотонный шарф. Сидя на корточках, я попыталась правильно вставить ящик обратно в деревянные пазы, но мне никак не удавалось попасть в них. Вместо пазов он попал ниже и ударился о стенку шкафа. Я опять вытащила его, но у меня так затекли ноги, что находиться на корточках уже не было сил. Поднявшись вместе с ящиком, я позвала участкового, который ходил по квартире, рассматривая обстановку, картины на стенах и дорогую посуду, в красивых горках.
– Товарищ участковый, подойдите, пожалуйста, – крикнула я, поворачиваясь к нему вместе с ящиком.
Он подошёл к двери комнаты и удивлённым взглядом стал пристально смотреть на то, что я держала в руках.
– Помогите вставить его обратно, я все ноги отсидела, тяжёлый…
– А что это с него сыплется? – удивлённо спросил участковый.
Я отодвинула руки в сторону, желая посмотреть на тыльную перекладину ящика, куда так упорно вглядывался участковый, но вместо этого
– Забирайте вещи и покиньте помещение, – скомандовал полицейский.
Схватив шарф и платье, мы прошли в коридор. Пока молодой капитан искал понятых, пока мы ждали опергруппу, вызванную им, и пока мужчина в штатском заполнял какие-то бумаги, мы ждали, когда он напишет объяснение о находке, в котором мы должны были расписаться. Прошло часа два-три.
– Вы понимаете, что это убийство? – спросила я мужчину в штатском.
– Это вы о чём? Ваша подруга погибла в автокатастрофе, – спокойно ответил он мне.
– Это вы о чём! Это же очевидно, что её кто-то долго и планомерно травил ртутью! Надо дело заводить и искать убийцу. И ещё надо проверить, почему произошла эта авария. Машина у неё была в полном порядке, и она за день до убийства выезжала на ней. Мы все свидетели!
– Это не ко мне. Если заведут дело, все вопросы к следаку. Вы свободны, – отчеканил он. Потом глянув на меня, произнёс, – не мешайте, гражданка. Сами себя задерживаете! Дайте дописать спокойно.
– К следаку? Следователю что ли? – уточнила я неизвестную доселе мне терминологию, – даже не сомневайтесь! Обращусь, ещё как обращусь! А то вам милиции лишь бы человека закопать, и дело шито-крыто! – глядя на его спокойствие, во мне стала подниматься буря возмущения.
– Не милиция, а полиция, – подлил масло в огонь, тихим замечанием участковый.
– Это чёрти что! Названия поменяли, полицейские, понимаете ли, ещё бы жандармами назвались! Суть прежняя осталась!
– Дамочка, успокойтесь, – безразличным тоном стал останавливать меня мужчина в штатском костюме, – всё, распишитесь вот здесь.
– И не дамочка, дамочку нашёл! – Алевтине, легонько подталкивающей меня в спину, наконец, удалось закрыть за собой дверь квартиры. Взбудораженная безразличием молодого полицейского, я забыла, что в доме существует лифт и стала спускаться по высоким ступеням лестничного пролёта с третьего этажа, всё время, оглядываясь в сторону квартиры Людмилы и громко возмущаясь при этом.
– Дамочку нашёл! Я тебе покажу, какая я дамочка!
Добравшись до первого этажа, я увидела консьержку, вышедшую из своего закутка и удивлённо смотревшую на меня:
– Нет, вы слышали! – обратилась я к пожилой женщине, словно уже давно была с ней знакома, – скажите, когда это прекратится? – говорила я, ей показывая рукой в сторону лестницы, – женщину молодую убили можно сказать, а им хоть бы хны!
– Ой, какой ужас! Людочку всё-таки убили! – прикрыв рот рукой и горестно качая головой, воскликнула консьержка.
– Пусть ка-па-ют! – громко ответила я ей, – легонько хлопая старушку по плечу, словно это она должна была срочно найти лопату и бежать что-то копать, чтобы найти убийцу, – в нашей стране просто так ничего не происходит! А тут наследство ого-го! Слава Богу, на дворе не девяностые!!! – крикнула я в сторону лестницы, надеясь, что участковый всё-таки меня услышит.
– Я вас всех достану! – крикнула я напоследок, выходя на улицу, и со всем своим южным темпераментом с силой захлопнула входную дверь подъезда.