Королева морей
Шрифт:
Суда на горизонте продолжали идти параллельным курсом, едва заметно сближаясь. Кормщик слегка нахмурился, но решил, что они тоже идут в Трабзон из Синопа и держатся ближе к берегу. Так часто плавали турецкие купцы, опасаясь далеко отходить от земли.
Ближе к вечеру, когда можно было ожидать появление мыса, за которым в двадцати милях раскинулся порт, кормщик позвал Спиро.
— Видать, Всевышний решил испытать нас и натравил разбойников.
— Почему ты так говоришь? — вскричал Спиро испуганно и заметался глазами по горизонту.
— Корабли резко изменили курс и идут прямо на нас.
— Так прибавь парусов! Чего стоишь, изменник?!
— Больше не прибавишь, все в деле, а ветер слабый. Решай, что делать, хозяин. Твое слово последнее.
— О, аллах, смилуйся над рабом твоим! Ну что тебе обещать? Все исполню, только отврати от меня этих разбойников!
Аллах не отвратил. Он даже не подал никакого знака. Зато суда преследователей быстро приближались. С носа переднего грохнула пушка, приказывая лечь в дрейф. Спиро заметался, требовал не спускать паруса.
— Хватай оружие! Всем заплачу по-царски! Защищайте корабль!
— Нет, хозяин, люди не послушают тебя, — спокойно ответил кормщик. — Ясно же, что сил у нас мало. Против трех кораблей сладить невозможно. У них пушки.
— Измена! Измена! Всех на виселицу!
— Погоди тратить силы, хозяин. Скоро они тебе понадобятся. Осталось недолго. Видишь, как они несутся.
Матросы сами, без приказа, бросились спускать паруса. Торопливым усердием они рассчитывали заслужить прощение и милость. Что с них взять, с нищих моряков, которые работают за кусок лепешки!
Суда, облепленные разноцветной толпой пиратов, стремительно приближались, вода кипела под ударами весел. Ликующие крики холодили души обреченных и парализовали волю к сопротивлению. Об этом никто и не думал.
Разбойники быстро сбросили паруса, подняли весла и забросали несчастное судно Спиро крючьями. Моментально борта стянулись, и толпа ревущих головорезов ринулась на палубу. Никто не сопротивлялся, но пираты от избытка воинственного пыла успели убить двух матросов и нескольких ранить.
Начался неистовый грабеж и разорение. Нападающие моментально обнаружили запертых пленниц, и восторгу их не было границ. Ася не успела по-настоящему испугаться и осознать, что делается, как оказалась в лапах какого-то верзилы и, вопя от ужаса и бессилия, вынуждена была стерпеть насилие и бесчестие. Все пронеслось в тумане отвращения и страха, с воплями отчаяния, боли и крови.
Когда первый пыл пиратов остыл, судно уже представляло собой полуразвалившееся корыто с грудой наваленного на палубе добра. Выволокли спрятавшегося Спиро. Глаза его от страха вылезали из орбит, он вопил бессвязно и непрерывно. Его изрядно избили и тут же вздернули на рее за ноги. Лицо его, налитое кровью, готово было лопнуть, но он продолжал изрыгать мольбы и проклятия.
Когда пираты опомнились и натешились, они перетащили добро на свои суда, захватив и пленниц. Их сгоняли ударами палок, как скот.
Командиры подгоняли пиратов, и все совершалось быстро и без лишних слов.
Ася не могла прийти в себя от случившегося, да и остальные пленницы тоже. Они сбились около мачты в кучу, прикрывая наготу руками и волосами растрепанных кос. Матросы больше не обращали на них внимания, занятые награбленным добром.
Опускался вечер, ветер крепчал, качка усилилась. Раздался зычный голос капитана, и все бросились ставить паруса. Гребцы схватили весла, и суда отвалили, набирая скорость и уходя на восток с попутным ветром.
Зажглись редкие фонари на корме и носу судов, с берега тоже в сгущающихся сумерках замигали огоньки. Флотилия неслась на восток к неведомым гаваням, и судьба пленниц была им неведома.
Глава 13
ВСЕХ РАСПРОДАЛИ
Всю ночь суда неслись в темноте. Пленницы ни на минуту не смогли сомкнуть глаз. Качка изматывала, холод бил ознобом почти раздетых девушек. К тому же их не оставляли в покое пираты, выхватывали то одну, то другую и тащили в глухие уголки. За эту ночь они так измучились и настрадались, что одна несчастная, которую потащили с собой двое разбойников, вдруг вырвалась и с воплем ужаса бросилась к фальшборту. В мгновение ока она сиганула за борт. Крик ужаса вырвался у подруг, а матросы с хохотом схватили другую.
К утру одна девушка лишилась рассудка, и разбойники сами выбросили ее в море с проклятиями и издевательствами. Несчастные потеряли дар речи и в полном отупении уже не чувствовали ничего, кроме желания побыстрее покинуть этот ужасный мир.
К полудню суда стали приближаться к берегу. Там виднелось большое селение, куда и правили пираты. Суда осторожно пристали к полуразвалившемуся причалу, их встречала толпа любопытных.
Хохот и улюлюканье разнеслись по всему берегу, когда толпа увидела на палубе почти голых растерзанных девушек, жавшихся друг к другу и уже не плачущих, а угрюмо молчащих, затравленно смотрящих на продолжение их позора и мучений. Но стыд уже не так мучил несчастных. Они отупели и почти ко всему стали равнодушны. Силы покидали их. Голода не чувствовалось, хотя во рту почти сутки ничего не было.
Важные турки в фесках и тюрбанах стали приходить на корабль, где находились пленницы, рассматривали их внимательно и придирчиво. Щупали руки, ноги, животы, крутили их, смеялись, щелкали языками, похотливо похохатывали. Матросы расхваливали товар, но продажа еще не началась. К вечеру все разошлись. Пленницам дали ведро воды и лепешек, сухих и твердых, как камень. Не все смогли есть, но воду быстро выпили.
Ася, такая же истерзанная и опустошенная, как и все остальные девушки, сначала не могла есть, но вспомнила слова Спиро, который заметил как-то, что ей понадобятся силы. Нехотя она отломила кусок лепешки и грызла ее упорно, не ощущая вкуса. Мысли забили в голову вялыми ватными клоками. Все тело болело, не хотелось ни о чем думать.
Утром, когда рассвет только занимался, всех невольниц подняли, заставили помыться забортной водой, холодной и соленой. Накормили их довольно хорошо, позволили привести себя в порядок и еще до восхода солнца погнали на рынок.
Продрогшие, измученные, они потерянно плелись в гору под охраной матросов. Городок оказался так мал, что за пять минут девушки достигли базарной площади. Невысокий помост из грубо отесанных камней едва возвышался над землей, на него и загнали пленниц для всеобщего обозрения.