Королева ночи
Шрифт:
Тогда заговорили об оборотне, особенно после того как несколько раз нашли странные кровавые следы рядом с растерзанными телами, их трудно было отнести к человеческим или собачьим, они выглядели следами настоящего дикого зверя, походили на отпечатки крупных волчьих лап с огромными кривыми когтями.
Почему решили, что оборотень? Да потому что волку в городе негде спрятаться. Город не лес, здесь живут люди, они повсюду, нет ни одного укромного места, где не побывал хоть кто-то. Волчье логово обнаружили бы сразу.
На всякий случай провели еще одну облаву, в которой участвовали
После этого версия об оборотне стала главной.
С такими существами бороться трудно, это вам не зверь и не человек.
Если к хитрости и уму человека добавить ловкость и быстроту зверя, а также тонкое чутье, получается очень опасная смесь. А если зверь может превращаться в человека и обратно, и при каждом перевороте у него происходит заживление всех ран, даже самых смертельных, то он становится неуязвимым и главное невидимым. Ищут зверя, а нужно искать человека, ищут человека, а он зверем ушел по речке.
Живет с тобой по соседству какой-нибудь пекарь или мясник, а лунными ночами превращается в зверя, и никто никогда не узнает, что нем такое не так. Вот и приходится подозревать всех горожан, а если всех, значит, на подозрении нет никого.
Да и сама охота на оборотня небезопасна, чтобы ранить зверя используют серебро, которое не дает ранам затягиваться при превращении. Когда таких ран на теле появляется много, то зверя в конце концов можно убить. Но такое свойство имеет только серебро, никакой другой металл для охоты на перевертыша не годится, а где его взять?
Как только городской маг объявил о том, что убийства совершает оборотень, то начальник стражи сразу потребовал для ночных дозоров серебро для мечей и арбалетных болтов. И конечно же тут же начались проблемы.
Сначала выяснилось, что серебро уже выделяли год назад на наконечники стрел, арбалетные болты и кинжалы. Но кто-то из предприимчивых стражей давно уже серебро обратил в звонкую монету — возможно сам начальник стражи. Дело в общем обычное, но вся беда в том, что на новое серебро денег в казне не нашлось.
Для борьбы с нечистью осталась в наличии только магия, но городской маг повел себя странно. Он сообщил стражникам, что участвовать в охоте не будет, поскольку оборотень не обычный, имеет магическую защиту и убить его можно только серебром — волшебство здесь не поможет. Мол, справляйтесь сами, как хотите, а мое дело — сторона. Чародей у богатых тоже отказался, сказал, что для него это слишком мелкая дичь, он охотится на тех, кто покрупнее, вроде как баньши появилась у них в крепости.
Убийства продолжались, да только никто ни за кем не охотился. Стражи хоть и выходили на ежедневное дежурство, но больше проводили время в трактирах, чем на улицах, если и выходили на мостовые то только вчетвером, никуда не спешили и шарахались от каждого шороха.
Рейды и прочесывание не проводили, мотивируя это тем, что только самоубийца выйдет на оборотня с обычным железом. Так и сказали: дадите серебро — оборотня поймаем и убьем. Не будет серебра — пусть себе кормится, любой животинке своя еда требуется. Мы себя и свои
Городская управа в ответ заявила — вам серебро дали год назад, им и убивайте, нового не будет.
А люди умирали. Пусть немного, не каждый день, но каждая такая смерть вызывала немало разговоров. Недовольство начало зреть внутри города, сначала в бедных кварталах, где обнаружились первые разорванные трупы, потом и в более-менее благополучной средней части, где проживали люди обеспеченные, в основном торговцы и ремесленники, куда смерти пришла потом.
Наша семья тоже жила в этом районе. Когда на нашей улице обнаружили первый изуродованный труп, отец как-то странно посмотрел на меня, возможно потому, что в этот вечер я пришел домой под утро.
У меня была на то серьезная причина… звали ее… впрочем, это имя я даже отцу не скажу.
Она была милой, крепко сбитой девушкой со всеми приятными выпуклостями, которые положено иметь женскому полу, причем кое-чего было с некоторым избытком, что меня только радовало. Мы с ней замечательно проводили время в городском парке. Имелась там одна закрытая со всех сторон кустарником беседка, пробраться в которую можно было только на четвереньках. Это было признанным местом для любовных встреч для городской молодежи, поэтому обычно она всегда была занята. Но после появления оборотня, как только на город спускалась густая теплая летняя ночь, парк пустел, что было нам только на руку.
Сам я не боялся ни оборотней, ни упырей, ни какой другой нечисти. У меня отец был стражником, братья вот-вот ими станут, а я сам готов был подраться с любым парнем в нашей округе. Почему я должен кого-то бояться? Пусть меня лучше обходят стороной. Я — выродок, и этим все сказано.
Не знаю, что в то утро подумал про себя отец, но с тех пор его внимательный взгляд постоянно преследовал меня, а еще через какое-то время я понял, что за мной следи не только он, но и братья. Как-то уж слишком часто они стали оказываться там, где обычно бываю я.
Когда наступал вечер, братья не раз встречали меня на улице и вели в трактир, в котором обычно проводили время. Я большей частью был не прочь, но только не в те вечера, когда меня ждала девушка. Тогда приходилось убегать через черный ход, ведущий на двор, перелезать через забор и бежать что имелось сил. Иначе, а в этом я не сомневался, свидание мне придется проводить под любопытным взглядом кого-то из братьев.
А мне такое совсем не нравилось. Но самое неприятное было в том, что я не понимал, чем это вызвано — раньше никого не интересовало, чем я занимаюсь и когда прихожу домой.
Но с того дня, даже просто гуляя по городу, я испытывал неприятное чувство, что кто-то следит за мной. Иногда оно пропадало, иногда становилось настолько сильным, что я начинал испуганно оглядываться, чувствуя неприятный холодок между лопатками.
Да еще эта луна… Каждую ночь над городом всходила она. Такой, ее еще никто никогда не видел. Ее лик был огромным, закрывал половина неба, и казался настолько ярким, что масляный фонарь рядом с домом казался тусклым и слабым, как огонек светлячка.