Королева под снегом
Шрифт:
Очередная обманка, новая имитация.
Жизнь творит чудеса – какая злая шутка!
Он выпустил ручку двери и отвернулся.
Еще несколько секунд – и он узнал бы рюкзачок у нее на плече с плюшевой гориллой, висящей на язычке молнии.
11
Перед мысленным взором Дианы стояла юная фигурка Сэм в аэропорту, удаляющаяся от ворот металлоискателя, и маленькая горилла весело танцевала жигу, отправляясь вместе с ней на каникулы. У нее защемило сердце. Пусть Ричард любил Сэм как родную дочь, он не мог понять. Он ее не носил девять месяцев, не видел младенцем, не наблюдал, как
Они встретились на цикле лекций о войне Севера и Юга в Американском центре в Париже. Ричард должен был читать последнюю, в начале лета. Нанятый для него переводчик в последний момент отказался, требовалась замена, и Диана сразу согласилась. Придя заранее, она прошла по пустым галереям аудитории и представилась маленькой группке, оживленно беседовавшей у кафедры. С ней рассеянно поздоровались. Ричард пробовал микрофон. Он едва на нее взглянул.
«Хам», – подумала Диана, обиженная профессиональной грубостью этого нескладного дылды.
Ричард был одним из крупнейших специалистов по войне Севера и Юга, заведующим кафедрой истории в университете Милуоки, доктором honoris causa [6] престижнейших университетов Европы.
Ничего этого Диана не знала. Впрочем, если бы и знала, это никак не облегчило бы ее стресс. Она села к микрофону для переводчиков и пробежала глазами свои записи, наспех сделанные перед тем, как прийти. Она не видела особого интереса в том, чтобы пережевывать подробности войны полуторавековой давности: подумаешь, большая драчка маленьких парней в сером и синем под предводительством старых вояк, такая подошла бы, пожалуй, Джону Уэйну или Дональду Трампу.
6
Honoris causa (лат.) – почетный доктор, звание, присуждаемое по совокупности научных заслуг и означающее, что университет, присудивший звание, считает за честь его присутствие в рядах своих преподавателей.
Однако с первых же фраз она была покорена… Ричард, блестящий оратор, с увлечением раскрывал печальные отголоски этого братоубийственного конфликта в сердце сегодняшней Америки.
Диана решила остаться после лекции на коктейль. С бокалом шампанского в руке она разглядывала фауну, обычную для подобных событий: треть – студенты с разинутыми ртами, треть – интеллектуалы, жаждущие ученых споров, треть – светские львы и прихлебатели. К ее немалому удивлению, после автограф-сессии Ричард подошел к ней и преподнес экземпляр своей книги с дарственной надписью, попросив великодушно извинить его за грубость.
– Ваш перевод… он был идеален, – запинаясь, проговорил он.
У Дианы округлились глаза.
– Так вы говорите по-французски?
– Немного… – признался он со сконфуженным видом ребенка над сломанной игрушкой. – Но не вполне достаточно для французской аудитории.
Высокая брюнетка, которая шла к ним, стуча каблуками, властно вмешалась в разговор:
– Вы Диана Гёз, не так ли? Мы не успели толком познакомиться. Меня зовут Кларисса Ли, я руковожу Американским центром. Вас мне рекомендовали, и, честно говоря, я об этом не жалею. Ваш перевод ложился идеально, вплоть до ритма и интонации, уже несколько человек это отметили в разговоре со мной. Я надеюсь, что у нас еще будет случай поработать с вами.
Диана с облегчением ответила, что готова, с большим удовольствием.
Ричард предложил пригласить ее на ужин, которым должен был закончиться вечер.
– Отличная идея, – согласилась Кларисса. – Сможем получше познакомиться. Ресторан уже заказан. Я сейчас позвоню, чтобы добавили еще один прибор.
Диана попыталась было протестовать, но девушка жестом остановила ее и, расчехлив телефон, отошла на несколько метров, чтобы позвонить.
Ричард развел руками с сокрушенной миной, давая понять, что события вышли из-под контроля. Кларисса пресекла благодарности Дианы.
– Готово, вы наша гостья. Я у вас в долгу, – сказала она, сунув телефон в чехол, – вы нас очень выручили.
Ресторан находился в трех кварталах, во дворике между двумя многоэтажными домами. Ричард оценил выбор, напомнивший ему рисунки Сампе [7] , такие «восхитительно французские», сказал он. Их стол был накрыт в беседке, украшенной светящейся гирляндой, поблескивающей сквозь листву. Ричард усадил Диану рядом с собой.
– Мне еще могут понадобиться ваши услуги, – объяснил он, садясь в свою очередь.
7
Жан-Жак Сампе или Семпе (р. 1932) – французский художник-карикатурист. Является автором более 30 коллекций рисунков, опубликованных в 30 странах мира. Совместно с Рене Госинни создал цикл рассказов «Маленький Николя».
– Но все здесь говорят по-английски, – мягко возразила Диана.
Хороший стол, хорошее вино и ласковое дыхание весны, клонящейся к лету. Они ужинали в узком кругу, присоединились только директриса книжного магазина и журналист из «Ревю историк».
Некоторое время разговор вращался вокруг политики по обе стороны Атлантики, потом заговорили о путешествиях и отпусках. Ричард оставался еще на шесть дней в Париже, после чего всё лето собирался напряженно работать.
– Предстоит много изысканий для моей будущей книги, – объяснил он.
Директриса книжного магазина не преминула воспользоваться случаем и спросить его о теме, а журналист так и кинулся на прорыв. Ричард не стал упираться.
– Я знаю, что история не повторяется, но можно ли по крайней мере извлечь уроки из наших прошлых ошибок? Я хочу копнуть эту идею реконструкции и поискать в былых конфликтах всё, что помогло бы нам их нейтрализовать, не отрекаясь от справедливости. Усилия Манделы по созданию «нации всех цветов радуги» в Южной Африке в этом отношении очень показательны.
– Война Севера и Юга была неизбежна, – заметила Диана. – Аболиционисты были тысячу раз правы. Только драться.
– Я согласен с вами, – кивнул Ричард, – но давайте отталкиваться от этой посылки: война совершенно разорила Юг, а Север покрыла долгами на космическом уровне. На все эти пущенные по ветру деньги Вашингтон мог бы без единого выстрела возместить ущерб южанам, выкупив всех рабов, дать им земельные наделы и развернуть программу ликвидации неграмотности по всей стране! Рабов освободили, а потом в течение десяти лет приняли законы, лишившие их самых элементарных прав, в том числе права на образование. Люди идут на чудовищные жертвы во время войн, но что мы готовы отдать в мирное время во имя справедливости, не проливая крови? Этот вопрос заслуживает рассмотрения, вы не находите?