Королева под снегом
Шрифт:
– Возможно, но в таком случае мы покидаем территорию историка, – заметил журналист.
– В итоге ваш отпуск, – сменила тему Кларисса, – состоит в том, что вы его не берете! Вы никогда не даете себе передышки?
– Неделя в Париже – это уже замечательно! А вы? Какие планы на это лето?
– Не знаю, понравится ли это вам, я уезжаю на три недели в Кентукки, под Лексингтон. Буду кататься на лошадях у злых южан, – сказала она с гримаской. – А вы, Диана, куда отправитесь?
– Хм, я не планирую отпуск на этот год.
– Работа, я полагаю… С вашей профессией трудно строить планы. Во всяком случае, вы профи. Беглость, быстрота. А ведь лекция была нелегкая. Я уверен, что
– Лучше сказать, что я ее веду, – призналась Диана с ноткой иронии в голосе. – Я как раз развожусь.
– Ай! – вскрикнул Ричард.
– Мы еще не определились с выбором оружия, – добавила она, – но я хочу по возможности избежать кавалерии. Мой муж работает с ветряными двигателями, а я трех секунд не удержусь на лошади… Сами догадайтесь, кто выступит в роли Дон Кихота. (Она подняла бокал, дружески подмигнув Клариссе.) Во всяком случае, мне бы понравилось в Кентукки. За ваш отпуск!
– И за ваш прием! – добавил Ричард. – За Париж!
12
Саманта вышла из фастфуда через полминуты после ухода Элиота, даже не заметив его. Она хотела попытаться найти Кэти. Но рынок Камден-Стейблз, где они должны были встретиться, оказался куда больше, чем она себе представляла. Когда-то это был комплекс, целиком посвященный тягловым лошадям, которых использовали на фабриках и винокурнях вдоль Риджентс-канала. Тут были конюшни, ветеринарная клиника, амбары и склады, шорно-седельные мастерские, кузницы, и всё это соединялось сводчатыми коридорами.
Там и сям статуи лошадей в полной сбруе, в натуральную величину, еще напоминали о давней промышленной революции, о рабстве животных и людей на службе угля и пара. Но теперь десять тысяч ликов бога коммерции царили под кирпичными сводами – караван-сарай торговых марок и светящихся вывесок, пещера Али-Бабы, заполоненная комиксами-манга, винтажем и made in China.
Сэм быстро поняла, что без смартфона у нее нет никаких шансов отыскать Кэти в толпе, фланирующей по крытым галереям. Это короткое блуждание по Лондону дробилось до бесконечности на множество территорий, калейдоскоп разномастных стилей и мод, пересеченный во всех направлениях группами, опознаваемыми по дресс-коду.
Завтрак в отеле казался ей очень далеким, как будто в этот странный день, едва она встала с постели, стрелки часов вращались в замедленном темпе.
В одной лавочке десятки пластмассовых фигурок королевы махали ей из-за стекла. Они были такие забавные, что Сэм захотелось привезти одну братишке. Едва она вошла в магазин, как возникшая из-за стеллажей продавщица в клетчатой мини-юбочке так и набросилась на нее. Девушка была примерно ее ровесницей, с ярко выраженной склонностью к готике. Выбритая голова с одной стороны, красная прядь, падающая на глаз, с другой. Ожерелье с гвоздями, митенки, пирсинг, вытатуированный паук на плече и чулки в сеточку в ботинках «Доктор Мартенс». Она выхватила из витрины фигурку и перевернула ее вниз головой, показав лакированным ногтем выемку для батареек, спрятанную в цоколе. Продавщица говорила девчачьим голоском, высоким и тонким, никак не вязавшимся с ее имиджем городской амазонки. Королева в ее пальчиках выглядела домохозяйкой на автобусной остановке. Девушка поставила ее на место среди товарок.
Сэм не знала, какую выбрать. Все были в одинаковых жемчужных колье, с одинаковыми немного смешными сумочками в руках, в одинаковых платьях, одинаково махали рукой, но палитра цветов варьировала от бледно-голубого до пастельно-розового. Было что-то пугающее в том, как они двигались в такт. Выстроившиеся в ряд, как солдатики, они могли бы послужить улыбающейся публикой на военном параде в Северной Корее.
– По-моему, они все красивые, – сказала продавщица. – У меня дома их несколько, и у моих родителей тоже. Каждому по своей королеве в каком-то смысле. Вы можете подобрать их под обои или под настроение.
Сэм выбрала третью слева, цвета барвинка. Улыбающаяся под шляпкой-колоколом фигурка стояла навытяжку, прямая и принаряженная. Правая рука на уровне плеча, с пальчиками в белой перчатке, покачивалась с регулярностью метронома. Она словно говорила: «Ступайте, живите своей жизнью, делайте что вам вздумается, пойте, танцуйте, плачьте, а я всегда приветствую вас с утра до вечера – или прощаюсь, если вам так больше нравится, это как хотите, неважно, потому что Англия всё равно всегда будет Англией, а я, королева, всегда буду королевой, и God save the Queen [8] ».
8
«Боже, храни королеву» (англ.) – начало английского национального гимна.
Продавщица завернула фигурку в шелковую бумажку и хотела было убрать ее в коробочку, но Сэм остановила ее.
– Я лучше возьму ее так. Без упаковки.
– Вы уверены?
– Да, она как раз поместится в мой рюкзак.
– Вы совершенно правы! – согласилась продавщица, которая явно была счастлива наконец встретить клиентку своего уровня. – Люди часто оставляют это без внимания, но фигурки и куклы всё понимают… Я хочу сказать, они ужасно обижаются, если их закрыть в коробке, ужасно!
Сэм бросила на нее косой взгляд. Девушка говорила на полном серьезе.
– Для меня, – продолжала она, поглядывая направо и налево с видом заговорщицы, – это всё равно что котята… – рука в митенке легла на запястье Сэм, накрашенные веки захлопали, – …им надо дышать.
Вернувшись в праздную толпу, Сэм сказала себе, что правильно сделала. Королева, на ее взгляд, чем-то походила на Мэдди, и это был добрый знак. В Южной Африке все носили амулеты или талисманы. Ну, почти все.
«Со мной больше ничего не может случиться теперь, когда у меня в кармане королева, – думала она. – Это что-нибудь да значит. Родились сотни тысяч детей, умерли сотни тысяч стариков, миллионы людей прошли перед ней, а она махала рукой, никогда не останавливаясь. Они проплывали, как облака, она одна была неподвижна, старушка, приветствующая их со своего балкона, всегда на посту, с зажатой в руке сумочкой. Она очень сильная!»
Выйдя на свежий воздух, Сэм почти нос к носу столкнулась с бронзовой статуей Эми Уайнхаус в короткой юбочке, безразличной к снегу, падавшему на ее худенькие плечи. Фигура давно умершей певицы стояла на высоченных каблуках, неуклюже расставив ноги, на голове красовался огромный шиньон.
Сэм прошла мимо магазина военных товаров. Каски и ножи, сапоги десантников, пуленепробиваемые жилеты и полевая форма. В полумраке под камуфляжной сеткой манекен, прислоненный к мешкам с песком, казалось, осматривал свой неприкосновенный запас. Наверно, из-за него она и замедлила шаг, заинтригованная одной деталью: на нем была парка той же модели, что у Элиота. Только та была старенькая, потертая, с фамилией, написанной выцветшими чернилами на этикетке на уровне груди. Сэм тщетно попыталась вспомнить составлявшие ее буквы. Кажется, фамилия была польская.