Королева придурочная
Шрифт:
– И ты его не остановила? Не отвела за руку к директору? Кто это был?
– А зачем мне ввязываться? – по-взрослому пожала плечами девочка. – Да сейчас все воруют. Помню, когда мы в общежитии жили, на кухне ничего нельзя было оставить. Все подметут.
– Я тебя не понимаю. Ты что, оправдываешь воришек? – изумилась Ксюша.
– Я не оправдываю. Я говорю вообще: все воруют. Мама жаловалась, весь трампарк растаскивают на кусочки. А по телевизору показывали узбекское дело, потом этот, директор рыбного магазина в Москве. А теперь и Горбачев призывает брать инициативу в свои руки – кто смел, тот и съел.
Надежда Владимировна покачала головой. Переубедить Алину было невозможно –
Очень редко Алине удавалось видеть отца Ксении, и каждый раз она испытывала острую зависть, наблюдая, как тот с доброй иронией наставляет свою дочь. Иногда Игорь Андреевич занимался с обеими девочками. Особенно ценной была его помощь по химии. Его научные работы в области иммунной системы перекликались с органикой, и он рассказывал много интересного. Сразу становилось ясно, как проходят те или иные реакции, как создаются новые вещества. В такие минуты у Алины не было желания более острого, чем иметь такого же отца: умного, образованного, интеллигентного.
Отчим, претендующий на звании папаши, сравнения не выдерживал: всегда под мухой, неряшливый, дурно пахнущий. Он заявлялся в их новую однокомнатную квартирку и плюхался на Алинин диванчик. Мама с вызовом, маскируя смущение, отправляла Алину с учебниками на кухню. Но Алина в такие дни предпочитала покидать дом. Она занималась в библиотеке, и уходила из нее только перед закрытием.
Заканчивался очередной учебный год, предпоследний. Впереди были еще одни безмятежные каникулы. В один из теплых майских дней отец Ксюши заехал на машине за дочкой в школу после экзамена. Ксения уже получила свою пятерку, вскоре с отличной оценкой выбежала из класса и радостная Алина. Отец Ксении предложил подружкам покататься по городу. Лицо Алины радостно вспыхнуло, но Ксения заметила:
– Куда же мы в таком виде? Надо зайти домой, переодеться.
Обе, и Ксения и Алина были по случаю экзамена в белых фартучках – взрослые девушки в детской форме. Отец Ксении прижал дочку к себе и ласково улыбнулся:
– Дурочки вы мои маленькие. Это же счастье – иметь право на детский наряд. Будут у вас еще и бархатные платья, и костюмы, и джинсы, если хотите, но белых фартучков не будет. Разве что вы в горничные поступите.
Девочки рассмеялись и почувствовали легкую грусть, признав правоту все на свете понимающего взрослого мужчины. Они забрались в машину и покатили по городу.
Ксюша и Алина сидели на заднем сидении роскошной по тем временам «Волги». Алине она казалась подобием правительственного автомобиля. В салоне было просторно. Из приемника лился божественный голос Анны Герман. Машина мчалась по широким набережным Невы, по нарядным проспектам. Остановились у летнего кафе – тогда они только появились на тротуарах Невского проспекта. Прежде такие столики под легкими тентами считались достоянием Парижа – девочки видели их только в кино. Отец заказал подружкам мороженное и сок, себе чашечку кофе. Весело болтали, заговорили о планах на будущее, но Алина была невнимательна. Она смотрела по сторонам, радостно вбирая в себя завистливые взгляды прохожих – не все могут позволить себе сидеть в дорогом кафе на центральной улице города! Ей пришла в голову приятная мысль: прохожие не знают, кто из девочек – дочка этого видного мужчины. Алина придвинула свой стул поближе к Игорю Сергеевичу – пусть люди думают, что это ее отец! Игорь Андреевич подозвал официанта, протянул ему свой фотоаппарат и попросил щелкнуть компанию. Молодой человек взял аппарат в руки, а Ксения резво вскочила и отошла в сторону.
– У нашей Ксюши – пунктик, – с легкой улыбкой заметил Игорь Андреевич, не любит фотографироваться.
Алина была рада, что Ксюха отбежала. Могла ли она мечтать сфотографироваться вдвоем с Ксюшином папой! Он же наверняка подарит ей эту фотокарточку?
Ксения посмотрела на подружку, прильнувшую к плечу ее отца. Ее белый фартук и его строгий, темный костюм элегантно контрастировали друг с другом. Неизъяснимый прилив нежности к своему папочке охватил ее, будто она стояла на перроне, а поезд увозил его в дальние края. Безотчетный страх лишиться отца промелькнул в душе. Никто, даже лучшая подруга, не смеет так прижиматься к ее отцу?
Не знала Ксения, как поступила с фотокарточкой подружка. О, действия Алины были вполне невинны. Она положила фото в свою сумочку и, когда никто не видел, вынимала его и разговаривала с Игорем Сергеевичем, называя его папой. Просила его помочь в каких-то житейских делах, а при случае показывала своим новым знакомым фото «отца». Все лето Алина жила радостным самообманом. Каникулы она провела в подростковом отряде, в пригородном совхозе. Ребята не только занимались прополкой и уборкой корнеплодов, – жили и отдыхали, а главное, были обеспечены трехразовой кормежкой. Многих ребят из неполных семей, как и саму Алину, в отряд привело желание заработать. Однако Алина изображала девочку из благополучной семьи, приехавшую ради экзотики.
Ксения, как обычно, на каникулы вместе с мамой уехала в Комарово, на государственную дачу к бабушке и дедушке. Дача полагалась деду как ответственному номенклатурному работнику. Финский залив, велосипедные прогулки по песчаным дорожкам, походы в лес за грибами и ягодами. По вечерам общение с интеллектуальными юношами и девушками – детьми соседей по даче. Все как всегда. Но когда они с мамой к началу учебного года вернулись домой, их мир перевернулся. Отца больше не было с ними.
Он сообщил Надежде Владимировне, что уходит к другой женщине. Разумеется, не к матери Алины, к совсем чужой. И Алина со своей детской игрой в вымышленного отца была в этом совсем не виновата. Она утешала плачущую Ксению, повторяла расхожие слова о том, что все мужчины козлы и сволочи.
– Не смей так говорить о моем отце, – остановила ее тогда Ксения. – Он – не такой. Он не виноват. Я все равно буду любить его.
Алина тотчас переменила тон:
– Да, Игорь Андреевич – замечательный человек. Мы все равно будем любить его.
– Мы? – удивленно вскинула брови Ксения. Даже слезы высохли на ее глазах.
– Мы же с тобой как сестры, – ушла от прямого ответа Алина.
Тогда впервые Алине подумалось, что мысли имеют какую-то силу. Но ее невольная ворожба, мысленное присвоение чужого отца, оказалась ворожбой неумехи. Да, подруга лишилась отца, но она, Алина ничего не приобрела. Зато нынешнее несчастье подруги вдохновило ее. Алина почти полюбила Ксению, которую тихо ненавидела все эти годы.
Алина нажала на тормоза и выключила мотор. Вот она и добралась до нужного адреса. Ладно, хватит воспоминаний. Что было – быльем поросло. Она давно перестала завидовать Ксении, переключив свою энергию на объекты, более достойные зависти. И все же вина Ксении была неоспорима. Алина приписывала подруге детства и высокомерие, и насмешки, и привязанность к аристократическому быту. Что ж, Бог наказал гордячку, думала Алина, скользя мысленным взглядом по дальнейшей жизни Ксении. Зато к ней самой он проявил милость, вознес на вершину материального благополучия.