Королева секретов. Роман об Анне Клевской

Уэйр Элисон

– Мне нужно немного подышать воздухом, – сказала она сильно раскрасневшейся матушке Лёве, которая сидела и занималась шитьем. – Тут очень душно! – Анна потянулась за накидкой.

Она спускалась вниз с Сюзанной, шедшей следом, и встретилась с доктором Уоттоном.

– Ваша милость! – приветствовал он ее с улыбкой, которая всегда была у него наготове. – Я как раз шел искать вас. Можем мы поговорить?

– Разумеется. Пойдемте со мной в сад.

– Я получил письмо от лорда Кромвеля, – сказал Уоттон, когда они медленно побрели по засыпанной гравием дорожке мимо затейливых цветников и декоративных деревьев в огромных горшках. – Его величество хочет узнать,

какие немецкие обычаи ваша милость хотели бы соблюдать в Англии, чтобы помочь вам быстрее и легче привыкнуть к новой жизни. Он особенно интересуется одним, который называется breadstiks [18] .

18

Breadstiks – англ. «хлебные палочки»; Уоттон коверкает немецкое слово «Brautst"uckes», что и вызывает смех Сюзанны.

Сюзанна засмеялась.

– Он имеет в виду Brautst"uckes! – сказала она Анне. – Доктор Уоттон, это означает «невестины вещички». В Германии наутро после свадьбы знатный мужчина дарит своей жене подарок. Это могут быть деньги, земли или драгоценности. Он также раздает Brautst"uckes ее горничным, – обычно кольца, брошки или диадемы; а мужчинам, которые ей служат, – накидки, дублеты или куртки из шелка или бархата. Так поступил курфюрст Саксонский, когда женился на леди Сибилле.

– Вероятно, его величество подарит вашей милости Brautst"uckes наутро после свадьбы! – Доктор Уоттон улыбнулся.

– Это было бы очень приятно, – сказала Анна. – Я бесконечно ценю заботу его величества о моем счастье. Мне так же не терпится увидеть его, как ему – встретиться со мной. Надеюсь, завтра мы продолжим путь?

– Да, мадам, и я думаю, в субботу доберемся до Брюгге.

– Оттуда уже недалеко до Кале?

– Около семидесяти миль, мадам. Большая часть пути уже позади.

– Какое облегчение!

Доктор Уоттон раскланялся, и Анна с Сюзанной возобновили прогулку по саду. Они встретили Анастасию фон Шварцбург и Гербергу, еще одну юную камеристку Анны: девушки, хихикая, возвращались в дом. Увидев свою госпожу, они покраснели и торопливо сделали реверанс.

– Поспешите, – строго сказала Анна. – Если матушка Лёве увидит вас на улице без присмотра, вы получите нагоняй!

Юные леди поблагодарили ее и побежали в дом.

– Вы лучше пойдите за ними, как будто гуляли вместе, – сказала Анна Сюзанне. – Я подожду вас здесь.

Какое благословение – побыть одной, пусть даже совсем недолго. Анна стояла посреди сада, который освещался только светом, горевшим в окнах дома, откуда доносился звон посуды: шла подготовка к ужину, и еще кто-то играл на лютне.

Вдруг из тени вышел мужчина.

– Ваша милость, простите меня!

Перед Анной стоял на одном колене Отто фон Вилих. От неожиданности она растерялась и не знала, что сказать, а потому отозвалась эхом:

– Простить?

– За то, что напугал вас, миледи, и… за мои юношеские поступки. – Отто повесил свою прекрасную голову; волосы у него и теперь были длинные и буйные.

– О… Встаньте, прошу вас.

– Я хотел, чтобы ваша милость знали, я не искал места в вашей свите и не имел желания смущать вас своим присутствием. Это все мой родственник, эрбгофмейстер фон Вилих, он попросил за меня, и герцог согласился. Я бы принес вам извинения раньше, но не было никакой возможности приблизиться к вашей милости и… ну, признаюсь, мне не хотелось

встречаться с вами. Я обязан принести вам глубочайшие извинения за то, что случилось, когда мы были юными. Сможете ли вы когда-нибудь отыскать в своем сердце прощение для меня?

Отто сильно изменился, но что-то от непослушного мальчика, каким он был тогда, чувствовалось в нем и сейчас. И хотя он согрешил больше, потому как знал, что делает, а она нет, Анна тоже была виновата. А теперь ее возлюбленный счастливо женат.

– Я охотно прощаю вас, – сказал она, протянула ему руку для поцелуя и, вздрогнув от прикосновения его губ, отдернула ее. – Но при одном условии: вы поклянетесь, что никогда и никому не скажете.

– Конечно, – сразу согласился Отто; его голубые глаза были исполнены понимания и чего-то еще. Ей показалось, или это нечто большее, чем почтительное восхищение? – Я торжественно обещаю никогда не говорить об этом. У меня есть свои причины желать, чтобы случившееся осталось в забвении. – Отто покаянно улыбнулся.

Анне захотелось сказать ему, что у него есть сын, но тут она увидела возвращавшуюся Сюзанну, и вообще, пусть лучше Отто живет в неведении. В горле у нее встал ком.

– Благодарю вас, сэр, – сказала Анна, когда ее компаньонка подошла ближе. – Я обдумаю вашу просьбу, но должна вас предупредить, что в настоящее время для вашей жены нет места среди моих дам.

Отто понял ее уловку и откланялся, сказав напоследок:

– Благодарю вас, мадам.

– Красивый молодой человек, – заметила Сюзанна, глядя ему вслед, и они продолжили обходить по кругу сад.

– Да, – согласилась Анна. – Он мой кузен.

Ее обуревали разные эмоции, но главной была одна – чувство облегчения. Отто не представлял для нее угрозы, и она больше его не боялась.

Глава 7

1539 год

В Брюгге Анна прибыла на день позже, продрогшая, вымокшая и упавшая духом из-за опоздания. Она удалилась в свои покои такая уставшая, что даже думать не могла об осмотре достопримечательностей этого славного города.

Доставка ящика вина от городских властей ее приободрила, и она с благодарностью выпила кубок, за ним другой и еще один. Первый помог ей расслабиться, второй согрел, а после третьего она определенно почувствовала себя счастливой. Вечер Анна провела весьма оживленно, со своими дамами; за ужином они рассказывали друг другу разные забавные истории.

Из Брюгге она отправилась в Ауденбюрг, Ньивпорт и Дюнкерк. В понедельник, 8 декабря, ее карету остановили гонцы из Кале. Они сообщили, что лорд-адмирал и его свита провели там уже какое-то время, а горожане развлекали их в меру сил в ожидании своей новой королевы. Доктор Уоттон, сидевший на лошади рядом с каретой, получил письмо от адмирала.

– Леди Лайл прислали много подарков для вашей милости, и она готовит для вас роскошный стол. Надеюсь, вы любите оленину и хряковину!

Анна улыбнулась:

– Уверена, меня порадует ее гостеприимство.

– Ее светлость – неугомонная женщина.

– Я не возражаю, если это будет означать, что я наконец-то на английской земле, – сказала Анна, и процессия тронулась. – Задержки в пути, должно быть, стоили моему брату гораздо больше, чем он рассчитывал.

– Мы прибудем в Кале в четверг, – заверил ее Уоттон и пришпорил коня. – И как только ваша милость вступит в пределы Англии, вы и вся ваша свита окажетесь на попечении короля. Если нам повезет, мы пересечем Канал в субботу.