Королева умертвий
Шрифт:
А вот после того, как Эгертон совершит задуманное предательство и выкрадет карту, ему придется спасаться бегством. Насмешки над любовниками и испорченные пирушки Тегамор ему простит без всякого труда, но надругательство над самым сокровенным, над ее магическими трудами, — нет, это сделает их настоящими недругами до конца жизни и даже после смерти.
Хорошо, что Тегамор не умеет читать мысли…
Эгертон давно приметил образцы, которые он собирался прислать Тегамор. Сейчас он понимал, что не сможет явиться к ней собственной персоной. Армия вот-вот должна
Эгертон подобрал несколько камушков, взял на ладонь. Они поблескивали в тусклом свете багровых факелов, пылавших на стенах черного замка. Неожиданно Эгертон ощутил заключенную в них мощь. В принципе, каждая вещь, каждый предмет на свете обладает собственной магией — некой способностью к притяжению мистических эманаций вселенной. Но камни из Урангрунда были особенными. Они обладали крохотной толикой черной, злой магии, которая скрепляла саму крепость и делала ее оплотом самых мрачных сил Лаара. В определенной степени это была частица силы самого Шаггона.
Эгертон опять задумался о странной связи, которая подчас возникает между сущностью и ее обиталищем. О связи между ним самим, домом в Соултраде и магиней Тегамор. О связи между Шагтоном и Урангрундом. Шаггон сам по себе — призрак, он бесплотен. Просто «некая сущность», как сказали бы изучающие магию специалисты, повелитель демонических созданий. Несмотря на все свое могущество, Шаггон накрепко привязан к Урангрунду и не может покинуть его. Проводить знак равенства между обитателем замка и самим замком, конечно, не следует, но некая закономерность тут прослеживается. И Эгертон как никто другой, наверное, мог бы это подтвердить.
Что же получается? Он намерен отправить в дом, частицей которого является сам, куски замка, которые, в свою очередь, являются частицей Шаггона?
Опасно, чрезвычайно опасно… И вместе с тем — захватывающе интересно.
Эгертон вдруг ощутил, как камни жгут ему пальцы. Еще одно необъяснимое явление. Ведь до сих пор Эгертон жил внутри замка, не испытывая существенного неудобства (если не считать необходимости разделять жилье со всякого рода нечистью). Что же происходит? Эгертон мог найти этому лишь одно объяснение: камни замка обладают своеобразным зачатком эмпатии — они улавливают намерение Эгертона воспользоваться ими в своекорыстных целях. Осталось понять, знает ли об этом Шаггон. Если да — плохо придется Эгертону. Но возможно, в замке столько самых разных, самых противоречивых веяний, что Шаггон попросту не вникает во все.
Эгертон размышлял недолго. Он подозвал к себе одного из своих солдат — это был жабоид по имени Шэрна или как-то похоже. Во всяком случае, Эгертон именовал его Шэрна, и тот с готовностью откликался.
Эгертону не нравилось, что Шэрна не относится к своей воинской службе с должным благоговением. Вот и сейчас, пожалуйста, — развалился и присел на задние лапы, а передними трет морду. И еще вращает глазами.
— Как ты стоишь! — рявкнул Эгертон.
— С позволения вашей милости, я не стою, а сижу! — отозвался Шэрна.
— Как надо обращаться к командиру?! — еще более грозно зарычал Эгертон.
— А как? — удивился Шэрна. Он всегда удивлялся. Словно бы вчера вылупился на свет из крохотного жабьего яйца.
(Кстати, Эгертон так и не выяснил одного обстоятельства, а именно — некоторые жабоиды рождались на свет совершенно как люди, то есть от отца и матери, некоторые — вылуплялись из жабьей икры, оплодотворенной магическим способом, а были и такие, что появились в результате экспериментов. Разницы между ними Эгертон не улавливал, хотя она, несомненно, имелась.)
— Ты должен стоять передо мной навытяжку! — сказал Эгертон.
Жабоид встал, сложил лапки на груди.
— Так? — спросил он.
Эгертон только махнул рукой:
— Ладно, будь по-твоему. Раскрой рот да пошире.
Жабоид покрепче сжал губы.
— Это еще зачем? — подозрительно осведомился он.
— Ты задаешь вопросы? — грозным тоном осведомился Эгертон.
Шэрна поморгал растерянно.
— Ну да, — сказал он наконец. — А что? Это тоже нельзя?
— Нельзя!
— Ладно, не буду. А зачем я должен раскрывать рот?
— Ты его уже и так раскрыл, чтобы задавать вопросы, которых не должен задавать, — напомнил Эгертон.
— А! — обрадовался жабоид. — Так бы и сказал. Чтоб задавать вопросы, да?
— Да, — ответил Эгертон и, дождавшись, чтобы Шэрна разинул пасть пошире, желая спросить еще о чем-то, положил ему на язык черные камни.
— Ой! — сказал Шэрна. И проглотил их. Он всегда глотал все, что оказывалось на его языке.
— Отлично.
Эгертон взял его за плечо. Шэрна с подозрением посмотрел на руку мага, лежавшую на его плече.
— А теперь вот что. Ты спустишься с этой горы и пойдешь в долину. Помнишь долину?
— Где река? Помню. Оттуда мои родственники, — сказал Шэрна.
— Вот видишь, как удачно все складывается, — подхватил Эгертон. — Ты отправишься к своим родственникам.
— Ой, эта штука жжет мои внутренности! — забеспокоился вдруг Шэрна. — Та штука, которую ты мне дал и которую я проглотил! Она кусается!
— Поэтому ты и не должен останавливаться в долине, — продолжал Эгертон. — Ведь твои родственники не смогут тебе помочь. А эта штука — она и вправду кусачая.
— И грызучая, — добавил Шэрна жалобно.
— И грызучая, — согласился Эгертон. — Вот причина поспешить. Ты должен добраться до Соултрада и найти там дом Тегамор. Она живет в богатом квартале. Тебе понравится.
— Я не понял, — сказал Шэрна. — Кто такой Тегамор?
— Тегамор — женщина, она, — поправил Эгертон. — Магиня из Черного Ковена. Очень могущественная. Младший магистр. Она знает, что делать с той штукой, которую ты проглотил.