Королева в придачу
Шрифт:
Он снова привлек её к себе, нежно, осторожно, словно боясь, что она опять вырвется. Но она не вырывалась. Опустив головку ему на плечо, она притихла в этом почти братском объятии. Но Брэндону не хотелось быть братом. В нем бушевала страсть... которую он должен пока усмирить. Он хорошо знал женщин, и что-то подсказало ему, что даже если Мэри и являлась уже месяц женой Людовика, то в душе оставалась все той же девственницей. Поэтому Чарльз не спешил, понимая, что ей самой надо подготовиться к этому.
Дивно – их связывала такая страсть, нежность, и в то же время эти двое вели сейчас спокойные медленные разговоры. Они тихо беседовали о его новом титуле, о событиях при дворах Англии и Франции, о миссии Брэндона...
– Ты очень рисковал, – сказала Мэри, нежно потершись щекой о его плечо. «Ты тоже, любовь моя», – подумал он, вслух же произнес:
– Я готов рисковать ради тебя – ты этого стоишь.
И это обычно осторожный Чарльз Брэндон? Нет, это пылкий, страстный возлюбленный, каким она так всегда хотела видеть его. Эти его слова, эта страстная хрипота в голосе возбудили Мэри так, что она вдруг стала дрожать, ещё плохо понимая, отчего. Но Брэндон был опытнее и сразу ощутил это.
Медленно повернув её лицо к себе, он заглянул в её расширенные и сверкающие глаза. Лицо юной королевы было бледным, лишь на скулах выступил румянец. Она понимала, что сейчас случится, видела это по его невероятному взгляду, ощущая даже сквозь одежду жар его тела. Да, сейчас это произойдет. Мэри боялась, но ещё больше хотела этого. Ведь иначе она бы не пришла.
– Любите меня, милорд, – как-то странно, почти умоляюще, приказала она, и Чарльз едва не сошел с ума от этой мольбы, приникнув к её устам.
Это был властный, требовательный поцелуй, он обжег её, заставил забыть обо всем на свете. С этой минуты мир вокруг стал казаться ей иллюзорным. Не было на свете королей, их воли, их приказов, не было опасности и стыда, было только это, сводящее с ума, прикосновение губ, рук, звуков дыхания, пульсации крови.
Брэндону все труднее становилось контролировать свою страсть. И в то же время он старался не спешить, он хотел, чтобы в этот раз, в их первый раз, все было прекрасно, чтобы не было ошибок и сожалений. Он брал её нежно, как девственницу, хотя и не помнил, чтобы его когда-либо так безумно влекло к женщине.
Он был опытным любовником, Мэри – совершенно невинна, но она забыла обо всем, упивалась его лаской. За эти долгие, необыкновенные минуты в его объятиях она испытала десятки самых разных поцелуев, от легких и дразнящих, до глубоких слияний губ, от которых её то нес ураган, то в следующий миг охватывала головокружительная слабость.
Она не заметила, как нежно и быстро смог раздеть её Брэндон, но очень остро ощутила прикосновение его рук к своей обнаженной коже; не заметила, когда он разделся сам, но вид его нагого тела, которое она уже видела однажды, сейчас восхитил её. Особенно в невольном сравнении с Людовиком: никакого свисающего живота, без отвратительных старческих складок – сильный, мужественный, собранный, мускулистый! И это ощущение его губ, кожи, его рук, и его запах, чистый и сладкий, как у ребенка после купания... От природы Мэри была темпераментной женщиной, с горячей кровью Тюдоров. Её ночи со старым мужем не вызывали в ней ничего, даже со своим отвращением к Людовику она свыклась, смирившись с тем, что плотская сторона супружеской жизни просто является самым неприятным её проявлением. Сейчас же... О, сейчас! Она забыла стыд, она уже не контролировала себя, тянулась к любимому, ей было приятно касаться его тела, с трепетом ощущая игру мышц под кожей. Теперь она сама прижималась к нему, страстно, неистово, словно бросая кому-то вызов. И когда он вошел в неё, начав двигаться, она испытала
– М-м-м...
Она то как сокол парила в сиянии солнца, то проваливалась в полночную звездную бездну, и только сдавленно вскрикнула, выгнувшись дугой, когда в ответ на требование его тела её собственное взорвалось блаженством, которое растеклось в ней, словно медовое вино. Как сквозь сон Мэри услышала его сдавленный, хриплый возглас, и испытала ещё большую радость, догадавшись, что доставила ему не меньшее удовольствие, чем он ей.
Мир постепенно возвращался на свое место. Они все ещё лежали, обнявшись, счастливые и обессиленные, не желая отпускать друг друга. Мэри блаженно улыбалась, думая, что это было прекрасно, что в её страсти нет ничего греховного и постыдного, раз она оказалась освящена такой любовью, став её естественным продолжением.
– Чарльз, ты любишь меня?
Глупый вопрос. Но ей так хотелось услышать от него эти слова. Брэндон приподнял голову, улыбнулся ей какой-то лихой мальчишеской улыбкой.
– Ты восхитительна! Ты лучше всех.
Это было все же что-то не то, но ей не хотелось об этом думать. Она нежно провела рукой по его губам.
– Я рада, что мы вместе, любимый. Даже если нам придется за это расплачиваться, все же это будет ничтожно малая плата за полученное счастье.
Но Чарльза её слова вернули из состояния эйфории к реальной жизни. Он вдруг вспомнил, что взял её, собственно, по приказу короля, с высочайшего монаршего соизволения, и свет его безмятежной радости несколько поблек. К тому же Брэндон всегда был реалистом, и ему совсем не улыбалось, чтобы им пришлось расплачиваться за эти минуты страсти. Ему следовало бы быть осторожнее, если он не собирался буквально выполнить приказ и не хотел, чтобы Мэри забеременела. Он уже корил себя за то, что так забылся. Но она была так восхитительна – он и ожидал этого, и не ожидал.
– Я не хочу тебя потерять, – вдруг пробормотал он, зарываясь лицом в её волосы.
Она слегка отстранилась, выглядя озадаченной.
– Ты и не потеряешь меня. Ведь разве мы не вместе... вопреки всему? Я твоя, Чарльз.
Она не поняла грусти в его глазах. Не могла понять, что ему стыдно оттого, что их чудесное свидание было фактически лишь приказом короля... повелением Вулси. Боже, если она узнает, это будет ужасно!
– Мэри, – он отвел глаза. – Моя чудесная Мэри, впредь мы должны быть осторожнее. Не должно быть последствий.
Она неправильно поняла его. Для неё их близость являлась просто естественным продолжением того чудесного чувства, что связало их. Обычная женская осторожность в этом вопросе отступила на задний план, и его слова об осторожности Мэри восприняла так, что им не следует больше оставаться вместе, дабы не вызвать подозрений. Сколько они пробыли вместе? Она не знала, но за окошком, под самой крышей уже были видны сгущающиеся сумерки. Ей надо было спешить! Уйти поскорей, вновь стать женой Людовика, королевой...
Чарльз помог ей справиться с застежками и прочими ухищрениями её наряда, сделав это с заметным опытом и сноровкой.
– Из тебя бы вышла отменная горничная, – засмеялась Мэри, – такой опыт по части дамского туалета. Откуда?
Он накинул через голову рубаху, улыбнулся с беспечностью мальчишки.
– Ваше величество забывает, что я уже дважды был женат.
Мэри возилась с многочисленными кнопками на корсаже, потом тщательно спрятала волосы под ободок чепца. Почему-то сейчас она старалась не смотреть на него, Конечно, он был женат! А ещё существовал его роман с Маргаритой Австрийской, ухаживание за Джейн, и все эти слухи о нём и Нэнси Керью... Ей неприятно было это вспоминать. Чарльз понял её настроение и привлек к себе.