Королева Виктория. Женщина-эпоха
Шрифт:
Миссис Конрой ни в малейшей степени не заботилась о девушке, разве что пару раз поинтересовалась ее здоровьем, а о сидевшей почти все дни и ночи рядом Лецен Виктория не упомянула нарочно, даже в дневнике записала (прекрасно зная, что мать прочтет все), что о ней заботилась дорогая мамочка. Потом подумала и все же добавила: «и дорогая Лецен». Этого отрицать не сможет никто, и, даже если это покоробит герцогиню, возразить невозможно, к тому же Виктория славилась любовью к правде.
Самый страшный урок, который девушка вынесла после своих долгих размышлений во время болезни: она не может рассчитывать на помощь и
А после того, как Виктория переболела и вплотную приблизилось ее совершеннолетие, контроль стал просто невыносимым. Теперь рядом с принцессой находилась уже не просто герцогиня-мать, но и сам сэр Конрой. Он появлялся у них в гостиной с раннего утра к завтраку и уходил только тогда, когда принцесса отправлялась в спальню.
Виктория подозревала, что сэр Джон не уходит совсем, ночуя на полу подле их с матерью спальни. От такой мысли стало смешно, и она едва не вскочила, чтобы проверить, нет ли и впрямь на ковре у двери спальни Конроя. Не удержавшись, Виктория прыснула, мать отреагировала тут же:
– Что смешного?
Пришлось лгать:
– Я вспомнила, как упал в лужу джентльмен, пытавшийся догнать нашу карету…
– Когда ты повзрослеешь?
В следующие четверть часа Виктория выслушала нотацию по поводу того, что дочь так неразумна, что пока не способна ни на что сама, что, если не наставления и опека матери и старшего друга, она не смогла бы сделать и единого верного шага, непременно оказалась в дурной компании, нелепой ситуации и вообще погибла…
Принцесса едва сдержалась, чтобы не спросить, не спит ли этот старший друг у их двери, но привычно кивала, опустив глаза:
– Да, мама… конечно, мама…
А внутри все кипело: да когда же это кончится?!
И все же, как бы ни надзирал над ней Джон Конрой, влезть внутрь он не мог. Мысли Виктории оставались для него за семью печатями, принцесса была привычно послушна, молча сидела вечерами, внимая пустой болтовне дам, учила положенные уроки, ходила на прогулки только в сопровождении взрослых, не общалась ни с кем из недозволенных, не рвалась во дворец, придраться была не к чему. И все же, она всячески избегала разговоров с Флорой Гастингс, обидевшись за баронессу Лецен, да и саму баронессу не позволила уволить.
Но самым страшным для Конроя было не это, стремительно приближалось совершеннолетие принцессы, а проклятый король Вильгельм был все еще жив. Похоже, он действительно вознамерился дотянуть до того, чтобы передать власть сразу Виктории безо всяких регентов. Для герцогини, а вернее, Конроя, это было ударом, ведь будучи регентом, можно заставить юную королеву много что подписать, не то, что он требовал у метавшейся в полубреду девушки, а более серьезные бумаги.
Но если эта девчонка станет королевой сама по себе… будут куда большие трудности, чем попытки вложить в ее руку перо. И ведь противная строптивица даже кулак сжала, чтобы не смогли ничего
– Я ничего не скажу, но не потому что боюсь вас, сэр, а потому что не хочу расстраивать свою любимую малышку. Она и так страдает из-за вас.
Конрой только прошипел «старая курица», сделать он ничего не мог, баронесса оказалась на удивление терпеливой, она сносила все подстроенные гадости, не получала оплату, но ни на что не жаловалась и покидать принцессу не собиралась.
– Виктория, посмотри, что привезли! – баронесса Лецен точно знала, что принцесса обрадуется, потому что это было письмо от короля Леопольда.
Письма дядюшки действительно были отдушиной и настоящим подарком для Виктории. После своего визита Леопольд стал относиться к ней иначе, он вдруг осознал, что вот эта послушная девочка скоро, совсем скоро (ни для кого не секрет, что король долго не проживет) станет правительницей большой страны. Король Бельгии лучше других понимал, что это за груз и каково будет получить монархию, которая на грани полного провала. Короли Англии так уронили авторитет королевской власти за последние годы, что только надежда на эту девочку поддерживает вообще существование монархии в Англии. Если бы не она, Англия вполне могла последовать за Францией, не так уж давно лишившей своих короля Людовика и королеву Марию-Антуанетту голов.
Но каково это – оправдать надежду целой нации? К тому же это не взрослый сильный мужчина, а маленькая и молоденькая девушка, живущая под неимоверным давлением старших. Но Леопольд вспоминал, насколько серьезна его племянница, и понимал, что должен постараться хотя бы за оставшееся время наставить ее, но не так, как мать – постоянными запретами и приказами улыбаться, а размышлениями о сути управления государством, советами в части отношений с парламентом, прессой, которая далеко не всегда будет так благодушна, придворными…
Одного не касался дядя Леопольд – отношений Виктории с матерью и сэром Конроем, а также их отношений с королевской семьей, прекрасно понимая, что мать читает его письма к дочери, и стоит допустить одно-единственное неосторожное высказывание, как переписка будет прекращена.
Он намеренно не задавал вопросов о жизни в Кенсингтоне или в Виндзорском замке, словно их и не существовало, не спрашивал даже о баронессе Лецен, ни к чему дразнить гусей. Девушка видно поняла все правильно и в ответных посланиях тоже ничего не рассказывала.
Письма короля Леопольда содержали лишь почти философские рассуждения о природе власти и о том, кому во власти стоит доверять, а кого побаиваться. Он приводил и приводил собственные примеры, надеясь, что они послужат уроком неопытной и молоденькой девушке, конечно, это были примеры не взаимоотношений с любовницей или даже супругой, а по поводу отношений с газетчиками, с духовенством, просто с придворными.
Виктория обожала послания дяди Леопольда, они давали принцессе куда больше, чем нудные запреты матери и Конроя.