Королева войны
Шрифт:
Лишенный какой-либо связи с верховным командованием в Тарвеларе, беспомощный надтысячник мог продолжать свой поход на Нетен и дальше на Лида Айе и Тарвелар (что означало необходимость пробиваться через войска Йокеса, но давало надежду на то, что удастся вывести в Армект хотя бы часть армии) или двинуться в рискованную атаку на Роллайну, намереваясь захватить столицу, под которой уже не было войск Сей Айе. В Роллайне войско могло бы жить за счет города, принуждая купцов брать ничего не стоящие расписки. Каронен выбрал второе. Взяв на себя полную ответственность, он категорически приказал командиру Конного легиона игнорировать приказы верховного командования и встал лагерем, ожидая его прибытия. Без конницы он не мог сдвинуться даже на шаг. Действуя вслепую, без подвижных разведывательных и охранительных отрядов, он мог просто потерять все войско, не добившись ничего. Об отрядах Йокеса приходили неясные и противоречивые известия: они находились одновременно как под Тарвеларом, так и в Лида Айе, между Лида Айе и Нетеном… и, наконец, неизвестно где. Так что надтысячник встал возле Буковой пущи, кое-как собрал свое войско и стал ждать.
Еще больше хлопот было у действовавшего под Акалией
Тысячник сражался с собственными мыслями, но он был главнокомандующим всеми имперскими силами на востоке, и никто не мог снять с него бремени ответственности. Когда он оставался один и никто его не видел, он пытался разговаривать со своей погибшей командующей, просил мнения и совета. Но ничего не добился. Надтысячница, к которой он обращался, говорила: «Спаси войско, ибо войны выигрывают войска, не города», но в глазах ее отражалось нечто другое, чему не было названия… Он понял, что обманывает сам себя. Эневен не мог миновать Акалию, удовлетворившись взамен сожжением каких-то деревень. Выбор был прост: сдача врагу беззащитного города или героическая оборона, которая приведет к полному уничтожению Восточной армии.
Аронет принял самое, возможно, трудное в его жизни решение: все еще под прикрытием железного арьергарда тысячницы Агатры, под командованием которой сражались солдаты из всех возможных подразделений, ночью он оторвался от противника и форсированным маршем двинулся в сторону Рапы. Одновременно он отправил в Акалию гонца с коротким по-военному письмом, из которого следовало, что силы Восточной армии город оборонять не будут.
На следующий день рыцари и конники Эневена, вместе с пехотинцами и обозной прислугой, грабили и жгли широко раскинувшиеся предместья, из которых сбежали почти все жители. Старые громбелардские стены Акалии были последним оплотом тысяч покинутых Вечной империей людей.
Тысячник В. Аронет, хороший командир и солдат, не питал к Акалии никаких чувств, но много раз просыпался ночью с ощущением, что ненавидит войну. Он ненавидел Непостижимую госпожу, которой верно служил и которая приказала ему стать предателем. Ибо кого-то он должен был предать: или верный город, или собственных солдат, приказав им вступить в заранее проигранное сражение.
После долгих недель военных провалов, отвратительных дождей, неудачных переправ через реку и переходов по болоту богатое Тройное пограничье являлось для рыцарей Эневена — и для самого их вождя — целью самой по себе. Эти люди уже почти не помнили, за что идет война, они знали только, что должны захватить и предать огню Акалию. Аронет был стократ прав, считая, что не могло быть и речи о каких-либо «других» успехах. К. Б. И. Эневен, рыцарь с великой душой, который мог проявить милость к побежденной столице своего брата, вообще не понял бы вопроса о будущем Акалии. Подавляющее большинство ее жителей сбежали, но не все могли или хотели это сделать. В ратуше осталась часть городского совета — отважные люди, цеплявшиеся за надежду, что их заступничество и просьба облегчат судьбу горожан. Но несчастного бургомистра, пытавшегося просить лишь оставить в живых калек, женщин и детей, даже не стали слушать. Передовой отряд одного из отрядов Роллайны ворвался в город, волоча на веревках бесформенные окровавленные туши — это были советники, оставшиеся с бургомистром. Самого бургомистра насадили на рыцарское копье и подперли двумя другими; кошмарный треножник поставили на открытую повозку, которую медленно и торжественно
Среди вездесущих пожаров и всеобщей резни с уважением отнеслись только к одному-единственному месту. Рыцарь, во главе своих людей ворвавшийся в казармы гарнизона, увидел заполненные десятками и сотнями раненых большие солдатские помещения. Огромный лазарет, где горстка едва державшихся на ногах людей готова была снова вступить в бой, защищая тяжелораненых товарищей. Рыцарь постоял в дверях смердящей болью и ранами комнаты, наконец с лязгом опустил руку в железной перчатке на грудь, без единого слова повернулся и вышел. Прошло немало времени, прежде чем казармы гарнизона обнаружили снова — но на этот раз это была банда обозной прислуги, которую не возглавлял мужчина чистой крови. Беззащитные солдаты империи присоединились к великому легиону, которому предстояло слиться с Полосами Шерни, поглотившими душу их отважной командующей.
Город был уничтожен — и больше уже не мог воскреснуть. Умерла еще одна легенда — независимое от всех провинций Тройное пограничье, где соприкасались Армект, Дартан и Громбелард.
Когда горели первые дома на заставах Акалии, из столичного Королевского квартала выходили на бой отряды ее высочества княгини-регента. Сама княгиня, в коричневом военном платье и позолоченном чешуйчатом панцире, все еще сидела во дворце, не в силах решиться покинуть стены, которые она не любила, в которых плохо себя чувствовала, но которые, однако, должны были стать ее домом. В последний раз она вышла в сад, ибо ей нужно было еще кое с кем поговорить… Среди стволов сосен, в полумраке, ее ждали тени великих воинов из княжеского рода рыцарей королевы, имена которых она прочитала на надгробных табличках, найденных на кладбище в пуще.
Никто не видел в леске за дворцом отряда мертвых рыцарей, но все чувствовали, что княгиня не одна. О том знали Жемчужины, знал мудрец-посланник, знал даже магнат из Дома А. Б. Д.
Молодая девушка, когда-то стиравшая в ручье груды грязных рубашек, разговаривала со старым добрым князем, которого она не осмелилась называть супругом.
— Ваше высочество, — тихо говорила она, касаясь рукой шершавого ствола сосны, — скажи, прошу тебя, чего я не сделала такого, что обязательно нужно было сделать? Ведь я знаю, что ты во мне не ошибся, ибо я не могла отдать Дартану больше, чем отдала. Я не королева Роллайна, но я могла бы сесть на ее трон. Почему мне не удалось? Откуда берется это бессмертное могущество Армекта, края, который, лишенный всего, в состоянии принять любой вызов? Есть ли ответ? Будет ли еще когда-нибудь королева Роллайна? Появится ли она где-нибудь, может быть, точно так же в Добром Знаке? Мудрец Шерни сказал, что Роллайна возникла из мечты рода великих рыцарей… Этого рода уже нет, но я тоже о ней мечтаю, ваше высочество. Удастся ли мне сделать так, чтобы она вернулась снова, умнее и сильнее, чем я?
Князь молчал, но бродящей среди деревьев Эзене казалось, что она ощущает на волосах прикосновение его руки. То самое прикосновение, направившее обычную невольницу к мечте, о которой не смел даже думать никто иной под небом Шерера.
— Прости меня, ваше высочество. Я очень полюбила этот… неудачливый край, который должен был стать моим. Я очень хотела, но… Не удалось.
Скрытые в лесном полумраке рыцари молчали. Госпожа Доброго Знака не нашла утешения, но и не услышала ни одного осуждающего слова. Тени великих воинов могли заглянуть в глубь души, и было ясно, что эта молодая женщина, неудавшаяся жизнь которой, возможно, подходила к концу, не лжет. Она сделала все, что было в ее силах; все, чего от нее требовали. Она любила их Золотой Дартан и верила, что сядет на трон, чтобы сделать его еще прекраснее и лучше.
В маленьком леске за дворцом дартанских монархов этим утром умерла мечта о прекрасной королеве — но тотчас же родилась новая. Это была бессмертная мечта, вернее, много раз воскресавшая заново.
Отряды ехали через город. Впереди шел великолепный Малый отряд Дома его благородия К. Б. И. Эневена, за ним Поток — один из трех, выделенных в свое время Йокесу в качестве поддержки. В предместье ждал маленький отряд К. Д. Р. Васанена — эти рыцари взяли себе заслуженное имя Верных.
Два ехавших из Королевского квартала отряда с трудом пробивались сквозь толпу. Неизвестно, кто и когда распространил известие о предстоящей битве, но о ней знали все. Рыцари и солдаты княгини-регента, которых приветствовали со всех сторон, слушали неумолкающие одобрительные возгласы. Его благородие И. Н. Эйенес, командовавший Малым отрядом Дома, вскоре понял, что не может двигаться дальше. Толпа росла, идя следом за отрядами, явно желая увидеть сражение у стен столицы. Рыцарь развернул назад ко дворцу треть Потока с сообщением, что княгиня должна немедленно присоединиться к своему войску, поскольку с небольшим сопровождением она просто не сумеет покинуть столицу.