Королева войны

Крес Феликс В.

Потом вернулась в кабинет.

— Отправить немедленно в трибунал в Акалии, — сказала она, протягивая свиток уряднику. — На чем я остановилась? — спросила она писаря. — Все, вспомнила. Пиши: «Так что я склонна прислушаться к просьбе, но не прямо сейчас. Вооружись терпением, господин, и не принимай пока никаких связывающих тебя решений».

Диктуя, она нашла маленький листок и, встав у свободной конторки, написала: «Это была глупая идея, ты прав. Делай так, как ты сказал. Извини, что я на тебя накричала». Она сложила листок пополам.

— Императору, немедленно. А ты пиши дальше: «Подробные указания будут переданы…»

30

Ее благородию Терезе, тысячнику-коменданту

Военного округа Акалии, почетной подсотнице

армектанской гвардии в Акалии

Комендант!

Война.

Яне слишком умею писать письма. Едва-едва. Доклады я кое-как царапаю. Не смейся надо мной, Тереза.

Тереза, весь Кирлан, весь Тарвелар и вообще весь Армект живет лишь приготовлениями к дартанской кампании. Я получила бы по ушам, если бы стало известно, что я написала тебе это письмо, так что хорошенько его спрячь, а лучше всего сразу выбрось. Хотя что я говорю — выбрось? Уничтожь! Мы расстались не в слишком дружеских отношениях, но мне очень важно, чтобы наша встреча была другой. Во-первых, я должна обязательно втереться к тебе в доверие, комендант. Да нет, я просто шучу. Но вскоре мы так или иначе сядем в какой-нибудь

комнате, чтобы высказать все в глаза друг другу, ибо Непостижимая не пожелает поддержать в сражении солдат, которые неприязнь к врагам переносят на товарищей. Тереза, когда я пишу это письмо, в Акалии уже наверняка появились первые дартанские легионеры, а когда ты его получишь, во всем Дартане, кроме морской стражи, не будет уже ни одного солдата империи. В Кирлане, когда рождались первые планы, никто не ожидал, что вывод Дартанского легиона в Армект удастся столь хорошо. Все прошло крайне удачно, конные легионеры из северного и центрального Дартана форсированным маршем прошли прямо в округ Тарвелара и в твой. Из первых докладов следует, что никто их не задерживал, но я этому даже не удивляюсь, поскольку, похоже, там не сразу стало ясно, что речь идет не о каких-то усиленных патрулях или перемещении сил из гарнизона в гарнизон. А потом тем более никто уже не беспокоился, поскольку это означало бы объявление войны империи и разрыв переговоров с Кирланом, а переговоры мы теперь ведем со всеми. Пешие солдаты из северного Дартана точно так же прошли прямо до самого Армекта, все остальные уже в южном Дартане и либо садятся на корабли, либо как раз сейчас на них плывут. В южном Дартане морская стража будет удерживать только два портовых города, Ллапму и Нин Айе, до тех пор, пока это будет возможно. Забрав легионеров, которые доберутся до менее значительных портов, морская стража уже туда не вернется, усилив гарнизоны Ллапмы и Нин Айе или перейдя в Армект, в том числе и под твое начало. Неизвестно, что делать с этими моряками, поскольку даже команды и сигналы у них не такие, как у пехоты легиона, так что использовать их в поле практически невозможно. Рассматривается вопрос о замене этими солдатами нескольких городских гарнизонов поменьше, рассмотри и ты такую возможность, поскольку я знаю, что ты содержишь какие-то подразделения в Громбеларде. Патрульную службу на улицах могут нести в том числе и моряки, и даже вооруженные столкновения с какими-нибудь громбелардскими бандами — не то же самое, что сражения с дартанской рыцарской конницей, так что морская пехота наверняка справится. Сперва вообще предполагалось заменить не только морской стражей, но и Дартанским легионом все возможные армектанские гарнизоны, потом, однако, решили, что это расходится с целью. Уже давно из городских гарнизонов забрали все, что можно было забрать, — не только лучших людей, особенно тех, кто когда-то служил на севере, но также все доступное оружие и снаряжение. Возник бы лишь никому не нужный хаос, а в итоге в Дартан пришли бы столь же ценные и столь же вооруженные отряды, как и те, что оттуда ушли, вот только армектанские солдаты не знают языка и местных обычаев. Так что, Тереза, Дартанский легион будет сражаться в Дартане, под твоим командованием! Я сама приведу тебе вполне неплохой армектанско-дартанский легион. Кроме собственного гвардейского полулегиона у меня есть тяжеловооруженный (и насколько тяжеловооруженный!) полулегион дартанской гвардии — это хорошо обученные солдаты, почти как наши легионеры. Третий полулегион состоит из обычных дартанских легионеров, я пока занимаюсь его организацией. Мне не хватает всего — оружия, прислуги, материалов, припасов, обозов… Действительно всего. Но сами солдаты, хотя и трудно в это поверить, не так уж и плохи, например, мне удалось найти несколько десятников, которые еще простыми солдатами участвовали в гаррийской войне, поскольку здесь каждый, кто когда-либо участвовал в сражениях, сразу получает должность в легионе или его переводят в гвардию — это заслуженный ветеран, представляешь? Есть также немного армектанцев, есть очень хорошие курьеры на прекрасных конях, и вообще коней все они привели великолепных, это не наши степные лошадки! Я нашла даже одну девушку, коренную дартанку, и взяла ее к себе. Все эти солдаты хотят сражаться! Они хотят доказать, что они не хуже наших, что их несправедливо презирают. Им нужны лишь оружие и командиры. Сейчас я сижу в Тарвеларе и жду, что еще прибудет.

Тереза, уже есть военные планы. Вскоре ты получишь точные приказы, но сейчас подумай об организации и обучении огромного количества людей. Под Тарвелар придут все армектанские легионы, в том числе четыре с северной границы. Дартанский легион будет отправлен в тыл, все должны в это поверить, и самое главное — все в Дартане. В действительности, не считая моего, будут сформированы как минимум два полных легиона. Эти солдаты попадут под твое начало, в какой-нибудь лагерь между Акалией и Рапой, который будет не лагерем каких-то никому не нужных солдат-скитальцев, отдавших все свое оружие Армектанскому легиону, как тут пытаются всех убедить, но базой для реорганизации войск. Дартанцы не только ничего не отдадут, но, напротив, получат столько вооружения и снаряжения, сколько можно будет им послать. Все это должно быть сделано четко и быстро, не говоря уже о сохранении тайны. На подготовку времени будет немного, может быть, неделя. За это время дартанские легионеры научатся самое большее узнавать своих новых командиров, вспомнят команды и сигналы, которых не слышали много лет, впрочем, ты сама лучше знаешь, чему можно научить за неделю. Радует хотя бы то, что все эти люди пусть давно и кое-как, но все же прошли школу тяжелой стрелковой пехоты. Тереза, в любой момент жди повышения, тебе будет доверено командование Восточной армией, состоящей из твоего собственного легиона, моего гвардейского и двух или трех дартанских. Эту войну должны выиграть мы! Западная армия при поддержке группировки Справедливых, с которыми мы ведем переговоры (с Эневеном тоже, но лишь для видимости), нанесет удар по Дартану в направлении на Лида Айе, Семену и Сенелетту, отвлекая на себя все силы воскрешенных рыцарей королевы, а может быть, и те, что выйдут из Буковой пущи (я там была и знаю, что какие-то наверняка выйдут). Если существование организованной Восточной армии, а также ее предназначение нам удастся сохранить в тайне, ты со своим войском нанесешь удар из-под Акалии по Роллайне, а в особенности по владениям К. Б. И. Эневена и дружественных ему Домов. Все это мы предадим огню, деревни и принадлежащие дартанским родам селения, вообще все. Захватив Роллайну, мы оставим от родовых дворцов лишь развалины, а затем зайдем в тыл Эневену, отрезав его от снабжения из глубины края. Это стратегические основы, детали же этого плана, естественно, остаются на усмотрение командующего Восточной армией, то есть твое. Укрепленных крепостей в Дартане нет уже много веков, а города давно утратили оборонительное значение, так что вряд ли тебе придется вести долгую осаду, впрочем, это ты сама лучше меня знаешь. Добудь хорошие дартанские карты! В краю, где столько рек, захват мостов и переправ будет равносилен победе в войне. Но — прости, что я пытаюсь тебя учить. Ты все это знаешь лучше меня.

Тереза, мы выиграем эту войну! Если даже план не удастся, если противник догадается, для чего будут использованы выведенные из Дартана имперские силы, — мы выиграем эту войну, Тереза. На закрытом военном совете в Кирлане было сказано: «Мы идем на войну!» — и это услышал весь край. Точно так же все уже знают, что император и императрица сами стелют себе постель на ночь и сами себя обслуживают за столом, поскольку уволили всю прислугу. Все знают, что у ее императорского величества есть только три скромных платья, поскольку она продала всю свою одежду и драгоценности и отдала деньги на нужды войска. Я никогда не видела ничего подобного — Непостижимая пришла в Армект и снова принимает на службу своих лучников равнин, тех лучников, которые сидят в городах, в имперских и личных владениях и давно сменили луки на сапожную дратву и хлебную квашню, а коней на купеческие повозки, но в душе остались лучниками, отцы которых завоевали весь Шерер. Имперские сборщики налогов не успевают принимать добровольные пожертвования на войско. Тот, у кого есть вооруженный отряд, оставляет в своих владениях самое большее половину солдат, а с остальными является в комендатуру ближайшего городского гарнизона. Личные солдаты заменяют имперских, неся патрульную службу на улицах и трактах, получая жалованье из личных денег. Благодаря этому сотни солдат из кадровых легионов направляются в сборные лагеря, где из них составляют полноценные клинья и колонны. У нас есть уже три новых легиона, вооруженные и частично снаряженные. Купцы отдают в аренду войску свои повозки, принимая взамен военные векселя, которые можно будет реализовать только через несколько лет. Городские ремесленники чинят поврежденное армейское имущество, выставляя счета только за использованные материалы и не требуя вознаграждения за свою работу. Вызвалось немало желающих бесплатно служить в войске, только за содержание. Даже здесь, в Тарвеларе, у меня уже появились первые добровольцы, желающие служить в моем легионе. Я уже получила несколько повозок, за которые пришлось заплатить, но не за то, что на них было. Мне продали их как пустые, Тереза, но там — полотно для палаток и плащей, сапоги для солдат, бочонки с водкой, бинты для перевязок и даже льняные мешки, кружки, сама не знаю что еще. Мы можем проиграть десять сражений, можем проиграть кампанию, но войну выиграем, ибо под небом Шерера не существует ничего, что могло бы остановить тебя, меня и всех тех, кто даже без оружия хочет служить своей армектанской Непостижимой госпоже. Это война, командир! Настоящая война!

Из Тарвелара, Агатра, тысячник легиона, почетный сотник армектанской гвардии

Агатра так и не отправила это письмо. Возбужденная и разгоряченная, она хотела выкрикнуть вслух все, что ее распирало, хотела поделиться новостями с будущим командиром, которая еще не знала, что им станет. Но не существовало столь надежных гонцов и столь безопасных дорог, которым можно было бы доверить подобное письмо. Содержавшиеся в нем сведения для группировки Ахе Ванадейоне стоили любой суммы золотом. А Непостижимая Арилора, госпожа военной судьбы, любила сурово наказывать тех, кто с пренебрежением относился к ее законам… Тысячник-комендант гвардейского легиона прекрасно это осознавала.

Тереза получила письмо Агатры из собственных рук новой подчиненной, лишь когда та сама появилась в Акалии. Но до этого тысячница пограничья получила распоряжения из Кирлана и взглянула на новый белый мундир, вырезанный квадратными зубцами. Взглянула, но не могла еще надеть — ее повышение было пока военной тайной. Она получила мундир и знамя, единственные в своем роде — полностью белые, без нашивок цветов провинции; мундир украшали лишь узкие серые полоски почетного сотника гвардии. Ей предстояло командовать войском, состоявшим из солдат двух краев и Тройного пограничья.

Тереза получила повышение благодаря тому, что ее императорское величество Васенева, послав мужу мелко исписанный листок, сказала ему кое-что, что немало улучшило бы настроение снятого с поста Т. Л. Ваделара, первого наместника трибунала в Акалии:

«Может, ты и прав, Авенор? Может, я должна верить армектанке, которая безупречно несет свою службу? Вместо того чтобы совершенно безосновательно опасаться роста ее силы и значения, разгадывать планы, которых наверняка не существует… Мои намерения назвали сегодня глупыми, подумай только. Но возможно, не без причины. Пусть будет так, как того хочешь ты и твои военные. Я отказываюсь от своих возражений».

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Рыцари и солдаты королевы

31

Княгиня лишь один раз примерила свои роскошные доспехи, изготовленные для нее по приказу князя Левина. Одетая в позолоченные латы — совсем легкие для подобного изделия, — она с лязгом и грохотом сделала полшага вперед, после чего рассмеялась.

— Что ж, в них можно передвигаться, — сказала она. — Уже лучше, чем я ожидала. Ну же, снимите их с меня! Хайна, есть что-нибудь, что может надеть женщина, идущая на войну? Все равно, под платье или на платье, лишь бы весило чуть поменьше.

Хайна загрузила работой оружейника, латника и портного. Отличные плетеные кольчуги, тонкие, но плотные, покрыли серебром. Их подогнали к военным платьям княгини, синему и серому. В стальных рубашках спереди были предусмотрены отверстия, позволявшие продеть через них вшитые в платья ремни. Эзена выглядела в них как женщина, а груз ей приходилось нести немногим больший, чем когда ей приходило в голову нарядиться в какое-нибудь из торжественных парчовых одеяний. Третьи доспехи ее высочества, предназначавшиеся для коричневого платья, были покрыты медью и золотом — короткий чешуйчатый панцирь, более прочный, чем обе посеребренные кольчуги, но, к сожалению, более тяжелый. Эзена слегка повозмущалась, но Хайна настояла на своем.

— Ваше высочество, — сказала она, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не отправилась ни в какой поход, а уж в особенности позабочусь о том, чтобы ты держалась подальше от сражений. Но если, однако, до этого все же дойдет, то ты будешь носить панцирь. Или ты предпочитаешь легкую кирасу? Кольчуги пригодятся тебе в пути, но на поле боя не остановят стрелу из лука, а тем более из арбалета. Выпущенную с близкого расстояния тяжелую стрелу, впрочем, ничто не остановит, но какая-нибудь шальная, залетевшая издалека, эту чешую не пробьет. Принести кирасу? Ну, значит, все, ваше высочество.

С тех пор прошло три месяца.

Эзена несколько раз приказывала предъявить ей все военные платья и доспехи к ним. Она тоскливо смотрела на них, иногда примеряла — и отдавала распоряжение унести. Она смертельно скучала, пока вдруг не выяснилось, что она плохо, даже очень плохо ездит верхом. Когда ей сообщили правду, она разозлилась. Досталось всем.

— Я сижу тут и сижу, ничего не делаю, а потом оказывается, что я не умею ездить! Кто должен об этом знать? Я?

Несчастный конюх показал ей конюшни Сей Айе. Все без исключения лошади, которые понравились княгине, совершенно ей не подходили. Она не имела ни малейшего понятия о лошадях, но безошибочно выбирала пышущих огнем из ноздрей, едва объезженных жеребцов, которые любому всаднику принесли бы много хлопот. В конце концов выбрали выносливого мерина и двух кобыл — неприхотливую армектанку и большую, со стройными ногами, дартанку с Золотых холмов, быструю как ветер, которую охотно бы оседлал каждый курьер имперских войск. Эзена жаловалась, злилась, возмущалась, но ежедневно с железной выдержкой брала уроки верховой езды, как в женском, так и в мужском седле. Привыкнув к неприятным занятиям, она позвала Хайну и напомнила ей о давно данном обещании.

— Ты собиралась научить меня пользоваться оружием. Ты показывала мне, как держать копье и кинжал, но это было еще при жизни князя, и я ничего уже не умею. Забыла.

Хайна, давно переставшая предлагать уроки (поскольку Эзена лишь отмахивалась), даже в лице не переменилась. Из одной комнаты выбросили всю обстановку. Эзена посмотрела на Черную Жемчужину, которая что-то сделала с копьем — непонятно что, поскольку вращающегося древка вообще не было видно, — увидела совершенный ею в воздухе кувырок, уставилась на висевший на стене деревянный щит, в середину которого ударило изящное острие, потом снова посмотрела на довольную невольницу, которая шла от противоположной стены, чтобы выдернуть брошенное оружие, — и молча вышла из комнаты. После долгих уговоров она вернулась туда через несколько дней. На следующее утро она готова была убить свою Жемчужину, но не могла встать с кровати, чтобы ее найти. Хайна пришла сама, запихнула ее высочество в горячую ванну, высушила, натерла маслами, а вечером снова забрала в комнату для упражнений.