Королева воздуха и тьмы
Шрифт:
– Нельзя, – сдавленно произнес он. – Эмма, нам нельзя.
– Ладно… Но, Джулиан, – она с трудом села и натянула на себя одеяло, – тебе не нужно никуда уходить.
Он свесился с кровати, подхватил жуткую, рваную, окровавленную рубашку, посмотрел на Эмму диким взглядом.
– Нужно. Еще как нужно.
– Джулиан, не…
Он уже стоял на ногах, одетый. Она смотрела на него. А потом он ушел, даже не надев ботинки и почти хлопнув дверью.
Эмма еще долго смотрела в темноту, оглушенная и растерянная, словно упала с большой высоты.
Тай проснулся внезапно, словно пробив головой толщу воды и лихорадочно хватая воздух ртом. Шум вырвал из пучин забытья и Кита – он спал урывками и видел во сне отца, тот бродил по Сумеречному базару. На животе у него была огромная рана, из которой лилась кровь.
– Вот так-то, Кит, – говорил он. – Вот она, жизнь среди нефилимов.
Все еще в полусне, Кит с трудом поднялся на ноги, держась рукой за стену. Тай неподвижной тенью лежал на кровати. Дианы нигде не было – наверное, ушла к себе в комнату, чтобы тоже немного поспать. В комнате были только они с Таем.
Кит оказался не готов к этому, совершенно, абсолютно не готов… Не готов к смерти Ливви. Он видел, как умирал отец, но понимал, что так до сих пор и не отважился посмотреть этой утрате в лицо. Не справившись с той потерей, как он надеялся пережить эту? И как, не умея помочь никому другому, он собирался теперь утешать Тая?
Он уже хотел позвать Джулиана, но успел сообразить, что его крик может встревожить Тая. Он внимательно посмотрел на Тая. Тот выглядел… «отключенным» – вот, наверное, самое подходящее слово. Словно еще не совсем вернулся на землю. Под глазами залегли тени, мягкие черные волосы свалялись.
– Джулс! – негромко позвал он.
Кит встал. Его сердце отчаянно билось.
– Это я, – ответил он. – Кит.
Он был готов увидеть на лице Тая разочарование, но тот смотрел на него широко раскрытыми серыми глазами.
– Моя сумка… Где она? Тут?
Кит едва не потерял дар речи. Неужели Тай не помнит, что случилось? Непонятно что хуже – если помнит, или если нет.
– Моя спортивная сумка, – в голосе Тая слышалось напряжение. – Вон она, дай…
Сумка валялась под другой кроватью. Кит пошел за ней, на ходу глянув в окно: хрустальные шпили башен тянулись к небу, вода в каналах мерцала льдом, городские стены, поля за ними… Никогда не видел он места прекраснее и нереальнее.
Он принес сумку. Тай сидел на краю кровати, его ноги не доставали до пола. Он схватил сумку и начал в ней рыться.
– Хочешь, я приведу Джулиана? – спросил Кит.
– Нет, не сейчас.
Кит не понимал, что ему делать. Еще никогда за всю свою жизнь он не был так растерян, даже когда обнаружил у себя на кухне голема, разглядывающего мороженое в морозилке в четыре часа утра (Киту тогда было десять). Даже когда его диван на несколько недель оккупировала русалка: валялась там целый день и ела корм для золотых рыбок (ему как раз исполнилось двенадцать).
Даже когда на него напали демоны-мантиды: в тот раз просто сработал инстинкт Сумеречного охотника. Тело тогда само принимало решения, но сейчас ничто в нем не хотело брать на себя эту ответственность. Ему до смерти хотелось рухнуть на колени возле кровати, схватить Тая за руки и держать, обнимать, как в тот раз, на лондонских крышах, когда Ливви ранили. И, как тогда, голос в его голове твердил, что это плохая идея. Он действительно не понимал, что Таю сейчас нужно.
А тот все еще копался в сумке. Наверняка он не помнит, в панике подумал Кит. Видимо, события в Зале Соглашений стерты или заблокированы. Его самого в момент гибели Ливви и Роберта там не было, но он достаточно слышал от Дианы, чтобы понимать, каково пришлось Таю. Люди иногда забывают ужасные события: мозг просто отказывается хранить или обрабатывать то, чему они стали свидетелями.
– Я приведу Хелен, – сказал Кит наконец. – Она расскажет тебе… что случилось.
– Я знаю, что случилось, – сказал Тай.
Он наконец нашел телефон – на самом дне сумки. Напряжение тут же покинуло его, это было видно невооруженным глазом. Кит растерялся: связи в Идрисе не было, телефон тут был совершенно бесполезен.
– А теперь я буду спать дальше, – заявил Тай. – В моем организме до сих пор наркотики, я их чувствую.
Судя по голосу, ему это совершенно не нравилось.
– Мне остаться? – робко спросил Кит.
Тай швырнул сумку на пол и откинулся на подушки. Телефон он сжимал в руке так крепко, что костяшки побелели, но в остальном не проявлял никаких признаков горя.
Он поднял взгляд на Кита: в лунном свете его глаза казались серебряными и плоскими, как два четвертака. «Интересно, о чем он думает…» – Кит даже представить себе этого не мог.
– Да, пожалуйста. Тоже ложись спать, если хочешь. Со мной все будет хорошо.
И он закрыл глаза. Некоторое время спустя Кит сел на кровать напротив – на ту, что предназначалась для Ливви. Когда он в последний раз видел ее одну? Перед собранием Совета, когда помогал ей с ожерельем… Он вспомнил, как она тогда улыбалась, как ее лицо было полно красок и жизни. Невозможно представить, что ее больше нет. Может, это не Тай ведет себя странно, а они – все, кто смирился с тем, что она умерла… Это они не понимают.
Между комнатой Эммы и его комнатой словно пролегли сотни миль – так, во всяком случае, казалось Джулиану. Даже тысячи миль. Он будто во сне шел по коридорам дома на канале.
Плечо болело и жгло.
Эмма была единственным человеком на свете, которого он желал, и сила этого желания подчас ошеломляла его самого – но никогда так, как сегодня. Он буквально потерял себя в ней… в них, на несколько бесконечных, идеальных мгновений. От него остались только тело и та часть сердца, которая любила и была еще жива. Эмма олицетворяла все хорошее, что еще в нем осталось, и сияло сейчас ярким пламенем.
Но затем пришла боль, появилось ощущение, что что-то неправильно, не так – и тогда он понял. Торопясь к себе в комнату, он буквально слышал, как страх стучится в двери сознания и воет, требуя впустить его и признать. Будто рука скелета скребется в стекло… Чего же он боялся? Своего собственного отчаяния. Пока он был оглушен горем и видел только верхушку айсберга. Оставалось лишь догадываться, сколько горя и чувства утраты скрывается под поверхностью воды. О, тьма и ужас еще придут. С ним уже случалось такое – когда умер отец.