Королевская книга
Шрифт:
Ратн за руку тащил по лестнице заспанную Выуявь, крича: «Удержи его, знахарка, удержи, я тебя очень прошу, удержи!» — а Выуявь растерянно бормотала, пыталась поправить волосы: «Помилуйте, юноша, чего не умею, того не умею. Да и не принято у нас это — человека на тот свет не отпускать».
Арника посторонилась, пропуская их.
Будто осенние облака заполнили дом и двор — холодный туман застлал все вокруг. Выйдя за ворота. Арника легла на дорогу и стала ждать, когда боль и темнота, переполняющие ее, стекут в землю. Не дождавшись, поднялась,
Я зачерпнула слишком много, требуется особое уменье, чтобы от этого избавиться, но у меня этого уменья нет, думала Арника, и никто не поможет. Она брела без дороги, и не узнавали ее ни земля, ни деревья, ни ветер.
Но открылась перед ней река Твомра — широкая, медленная, в один цвет с пасмурным небом. Твомра выручит, обрадовалась Арника, она же все понимает и помогает всем неизменно: принимает в себя и качает-утешает, избавляет-залечивает. Уносит далеко-далеко и навсегда. Но это все ничего. Жаль только, Терна больше не увижу…
Съехав вниз по глинистому склону, она зашла в воду по щиколотку.
— Прошу прощения, — раздался чей-то голос. — Но мне кажется, для купания сейчас слишком свежо.
«Молчи», — отмахнулась Арника и сделала еще один шаг. В этот момент ее крепко обхватили сзади.
— Тысяча ангелов! Сумасшедшая девочка, разве так можно…
Боль и тьма ушли разом, не оставив по себе памяти. Арника сделалась прозрачной и невесомой и с нетерпением ждала, когда ослабнут объятия, чтобы взлететь. Но ее сжимали все сильнее, пока она не ощутила землю под ногами. Вокруг было светло и тихо.
Незнакомец повернул ее к себе и, чуть отстранившись, посмотрел в глаза.
Было странно, что он назвал Арнику девочкой — он выглядел моложе. Нет, это только его улыбка моложе моей, подумала Арника, он давно возмужал, а улыбка осталась такой, как была у него в детстве. Хотя о людях с Порубежья ничего толком нельзя сказать, этот — точно ровесник мне, а имя его Горностай, не будь я Арникой… Ох и худо будет ему, столько боли у меня взял…
— Не беспокойся. Я долго смогу брать чужую боль — пока мои глаза не станут черными, — ответил он.
Цвет глаз у него был как северный край неба в летние сумерки — зеленоватый с серым. И весь он был летний, светлый, пахнущий теплой землей и нездешним лесом. Волосы, выбеленные солнцем, загар на скуластом лице и сияющая улыбка. И откуда взяться здесь такому, подумала Арника, не пешком же он пришел.
— Именно пешком, — подтвердил он. — Давай поторопимся, скоро начнет смеркаться.
Они шли вдоль берега, новый знакомец непринужденно болтал:
— Меня зовут Оэлларо Таллеарт — мало кто может запомнить, из запомнивших мало кто может выговорить, поэтому меня прозвали Горностаем, в честь зверя, изображенного на нашем фамильном гербе. Единственное напоминание о моем благородном происхождении. Монахам полагается искоренять память о своем мирском прошлом, но разве искоренишь,
В потемках высокое строение постоялого двора выглядело заброшенным, и странно было чувствовать доносящийся от него теплый запах печного дыма. Арника постучала в запертые ворота.
— Не услышат, — покачал головой Горностай. — Ты лучше вызови кого-нибудь. Загляни в дом мысленно, посмотри, кто там может выйти, и поторопи его.
Арника заморгала.
— Ну хорошо, я сам…
Через некоторое время за воротами послышались шаги и голос Иарена:
— Кто такой, зачем здесь?
— Я монах из Эльта, по прозвищу Горностай, иду разговаривать с Богом. Здесь еще девочка, которую вы искали.
Арника по привычке прислушалась к скрипу открываемых ворот и поняла, что воротам входящий понравился, мало того — они обрадовались его появлению. Такое бывало очень, очень редко.
— Я искал тебя, только что вернулся, — говорил Иарен Арнике, а сам, высоко держа фонарь, быстро и внимательно обыскивал глазами Горностая.
— Оружие я отдам тебе на хранение, — спокойно промолвил тот и принялся отстегивать меч.
Но, даже приняв его из рук Горностая, Иарен бдительности не ослабил.
— Ярень, кто там? — крикнула из приоткрытой двери Выуявь.
— Она вернулась. И с ней странный, — отозвался Иарен, не спуская глаз с гостя.
— Что ли, странник? Кого там врок принес?
Горностай повторил, кто он такой и куда идет, вежливо осведомился о ночлеге, получил решительный отказ и, ничуть не смутясь, добавил:
— Платить мне нечем, но я могу отработать. Может быть, вам нужны услуги лекаря?
— Нам, слава богу, нет, — мрачно ответила Выуявь, подумала и добавила: — Заходи.
В полумраке дома пахло жареной кислой капустой и ржаными лепешками. Переступив порог, Горностай огляделся и сказал: «Вечер добрый» — огню в камине, темноте на галерее и Закаморнику далеко в кладовке.
— Ладно, если добрый, а ну как не очень? — проворчала Выуявь.
Арника старалась держаться от нее подальше — затрещину можно было получить в любой момент.
Горностай вдруг замер на месте, будто прислушался к пространству всем телом. Не успела Выуявь буркнуть: «Ну чего встал?» — он по-звериному метнулся к лестнице, что вела в гостевые комнаты.
Иарен ринулся за ним, но пока под огромным антарцем тяжко скрипели ступени, Горностай нырнул в темноту и безошибочно нашел дверь — раздался гортанный возглас Ратна и короткий стальной лязг. Выуявь охнула. Спотыкаясь, Арника взбежала наверх и застала такую картину: Иарен, настигший наконец и жестоко скрутивший гостя, отрывисто вопрошал: «Куда заторопился? Зачем? Говори!» В освещенном проеме двери стоял Ратн, и клинки в его руках гудели как далекая вьюга.
— Извините, — сдавленно молвил Горностай.