Королевская кобра
Шрифт:
Я отдышалась, и мы снова припустили по улице. Когда появлялись редкие прохожие, прятались за деревьями или сворачивали в переулки, пока не добрались до огромной гомонящей площади. Люди смеялись. Мужчины обнимались и пили зеленоватое молоко, после чего смеялись еще громче и веселее. Женщины стайками подходили к торговцам и примеряли украшения или рассматривали искусную вышивку на нарядах. Звенели браслеты, задорно сверкали глаза, взмывая и опадая, переливались голоса.
Детвора завороженно наблюдала за заклинателем змей. Рядом с ним на расстеленном
Малати дала ребенку монетку и взяла одну из змей, бело-желтую, толстую. С тихим шипением и, показывая красный раздвоенный язык, она стала обвиваться вокруг подруги.
Но Малати не позволила ей сомкнуть кольца. Своевременно направляя, она позволила змее свободно ползать по телу, а сама, напевая, закружилась в танце.
Голос подруги, звонкий и мелодичный, взмывал к небу и опадал на празднующих, собирая их в круг, посредине которого она танцевала.
Малати подмигнула мне и кивнула на зевак. Я пошла по кругу, подставляя свободный конец дупатты под монеты, кидаемые щедрой или не очень рукой.
Тонкие руки взлетали над головой, покрытые пылью ноги мелькали из-под юбки, стан изгибался не хуже, чем у змеи. Малати мотыльком порхала с места на место и, опираясь только на пальцы, покачивалась, словно цветок на ветру. Создавалось впечатление, что это не стоит ей никаких усилий. Зрители посмеивались и одобрительно качали головами, но я видела, как по вискам подруги стекают струйки пота, а ступни покраснели.
Кружась, она тем не менее не сводила глаз с одной точки, будто пыталась удержать кого-то.
Я проследила за ее взглядом и увидела двоих – мужчину и юношу, они выделялись на фоне веселящейся толпы, как ростом, так и одеждой, поражающей богатой вышивкой и благородным блеском. У обоих в левом ухе было по маленькому золотому колечку, а за широкими поясами шаровар виднелись кинжалы, вернее, их рукоятки из слоновой кости, украшенные яркими, блестящими на солнце камнями. Мужчина и юноша были так похожи – высокие скулы, пронзительный взгляд карих глаз, прямые носы – что не оставалось сомнений – они отец и сын. У старшего губы прятались под длинными черными усами и густой бородой, у младшего же – аккуратными очертаниями темнели на гладком лице.
И они оба не сводили глаз с Малати: отец – с веселым любопытством, а сын – с каким-то странным напряженным вниманием.
Я настолько засмотрелась на странную парочку, что совсем забыла о своей обязанности, и Малати, приблизившись в танце, ощутимо меня толкнула. Я очнулась, подошла к ним и подставила угол дупатты.
– Отец, посмотри, еще одна, – младший из двоих удивленно меня разглядывал. – Кажется, в нашем городе кто-то занимается тайным разведением цветов. Он достал из-за пояса мешочек, и серебряная монетка упала в подставленную шаль. – А ты почему не танцуешь?
Он еще какое-то время рассматривал меня, а потом снова повернулся к Малати. Мне стало обидно и очень захотелось научиться танцевать так же красиво, как и подруга, чтобы и от меня зрители не могли отвести взгляд, и чтобы в обращенных на меня глазах горел тот же алчный огонь, что и в глазах молодого кшатрия.
Я уже хотела было уйти от них, но тут заговорил старший. Его голос накатывал на меня, так же, как волны бились о пристань, на которую меня как-то водила подруга.
– Откуда ты, девочка? – и в шаль опустилась еще одна серебряная монета. – Где ваш с сестрой дом?
Он не видел, как под дупаттой мой рот от удивления открылся сам собой, но округлившиеся глаза не заметить не мог.
– Не бойся, я тебя не обижу. Но не следует девочкам в вашем возрасте одним танцевать на улице. Где ваши родители?
Не зная, что делать и отвечать, я испуганно обернулась на подругу и отступила от знатного мужчины.
– Отец, не смущайте девочек, – не отводя взгляда от Малати, произнес юноша. – Наверняка, не от сытой жизни вышли на улицу развлекать народ. К тому же, кажется, она немая.
Воспользовавшись тем, что мужчина отвлекся на сына, я ускользнула от них и продолжила обходить зрителей, с другой стороны.
Серебряных монеток больше не бросали, но все-таки поблескивающая горка продолжала расти.
Когда знатная парочка отошла достаточно далеко, чтобы забыть о нас, но недостаточно, чтобы потеряться из виду, Малати прекратила танец, отдала мальчишке змею и, схватив меня за руку, потащила из сквозь толпу. Я еле успела завязать дупатту, чтобы не растерять монетки.
– Почему мы уходим? Я еще не успела всех обойти. Ты могла заработать больше, – задыхаясь, спрашивала я.
– Молчи, – шикнула на меня Малати.
Она сама, прячась в тени, вжалась в дерево и тянула в тень меня. А впереди степенно двигались две спины в богатых одеждах.
Так, перебегая от тени к тени, прячась в узких проулках от веселящихся горожан, мы дошли до большого богатого дома, возвышающегося над искрящимся под солнцем морским простором.
– Я выйду за него замуж, – подруга указала взглядом на скрывающуюся за высокой стеной спину молодого человека. – И мы будем жить здесь. Он будет очень сильно меня любить, и у нас будет много, очень много детей, – она сказала это так уверенно, что невозможно было не поверить.
Я посмотрела на величественный особняк, длинные резные галереи, высокие, забранные ажурной решеткой окна и, как наяву, увидела подругу. Открывая тяжелые двери, она нарядная, с аарати и подношениями, в сопровождении гомонящих ребятишек отправлялась на службу. Кружилась в танце по нескончаемой галерее под восхищенным взглядом мужа, получала благословение и подарки от свекров.
Мне тоже захотелось такой жизни, но пандит сказал, что я принесу несчастье в семью мужа.
– Откуда ты знаешь, что он женится именно на тебе? – немного обиженно спросила я. – Может, он выберет в жены знатную и богатую девушку. Зачем ему уличная танцовщица? – сказала и испугалась, что Малати обидится, но она лишь рассмеялась. Очень звонко и весело.