Королевская кровь. Расколотый мир
Шрифт:
И тут же понял, что чутье орет об опасности. В кабинете похолодало, от порога раздался сдавленный звук. Кембритч выругался и застыл – в дверях стояла Марина, бледная как снег, и глаза ее стремительно светлели. Рот принцессы был открыт, она пыталась что-то сказать, но не могла; одна рука дернулась к горлу, другая стянула маску, и Марина судорожно запрокинула голову, хватая ртом воздух.
Люк рванулся к ней – а она наконец-то вздохнула, и его обожгло, оглушило ледяным ударом. За спиной вскрикнула Софи – крик получился глухой, оборвался. Кабинет стремительно покрывался узорами инея, а перед герцогом,
Принцесса снова судорожно вздохнула – и щит Люка мгновенно покрылся слоем льда. В кабинете потрескались стекла, начали взрываться лампочки на люстре, разлетелся кувшин с водой. Кембритч колотился изнутри об ледяной купол – а Марина, вытирая слезы, на мгновение бессильно прислонилась к двери, провела по инеистым узорам рукой – и бросилась прочь.
Драгоценные минуты утекали, и Люк, разбив кулаки в кровь, все же сломал ледяную скорлупу. Оглянулся – Софи, серая, сжавшаяся, лежала на полу и стонала. Герцог, вытирая кровоточащие кулаки о рубашку, бросился по коридору к лестнице – и остановился, услышав на улице знакомый рев мотора. Не поверив своим ушам, распахнул окно – его «Колибри», вихляя как безумная, неслась, ускоряясь все сильнее, по узкой дороге от замка к шоссе. И была она уже очень далеко.
Краем глаза Дармоншир увидел, как из-за угла коридора кто-то осторожно выглядывает.
– Ирвинс! – рявкнул Люк, распахивая вторую створку окна и забираясь на подоконник. Дворецкий схватился за сердце. – Виталиста срочно в кабинет!
И средь бела дня, на глазах опешившей охраны, Леймина, застывшего в ужасе, и слуг, убирающих двор перед замком, его светлость прыгнул из окна, на лету оборачиваясь в огромного змея воздуха, и рванул за уносящейся машиной.
Глава 2
Марина
– Дура, какая же ты дура, – твердила я, до боли сжимая руль в руках. Машина неслась по дороге, подпрыгивая и почти взлетая на ухабах. – Доверчивая, влюбленная, безмозглая дура! Люди не меняются… поверила, что изменится для тебя, поверила, да?!!
Я резко вывернула на шоссе, чуть не потеряв управление, – «Колибри» занесло, машина завизжала, пошла юзом, вырывая руль из рук, – и я, мгновенно покрывшись холодным потом, кое-как удержала ее, понеслась дальше вдоль черных деревьев. На дороге лежал вязкий грязный снег – видно было, что ее чистили, но с тех пор, видимо, прошел снегопад. Машин было очень мало. И к лучшему – не хватало еще устроить аварию.
«А история-то повторяется! Опять ты бежишь, опять на его машине…»
Я всхлипнула раз, другой, изо всех сил сдерживаясь, – и слезы хлынули потоком, выворачивая меня изнутри. Ну как же так? Что это за банальная, пошлая нелепица? Как мне забыть это, не видеть, вернуть ощущение нетерпения, страха и счастья, когда я осторожно приоткрывала дверь в кабинет; как вернуть невозможную нежность к этому мужчине, мое доверие вопреки всему разумному?
Я вытерла мокрые щеки и сильнее вдавила педаль газа. Рано или поздно должен мелькнуть указатель на Иоаннесбург. А не будет его – отъеду до ближайшего города с телепорт-вокзалом и уйду к себе домой. И больше никогда, никогда никому не поверю.
«Ты и в прошлый раз это себе обещала».
Память услужливо подкинула картинку увиденного в кабинете, и я зарычала сквозь зубы. Ведь в первые секунды я даже не поняла, что происходит. А потом пришло осознание, в глазах потемнело и стало не хватать воздуха.
Горло сдавил спазм; я рванула из ушей тяжелые рубиновые серьги, со злостью бросила их в стекло машины и снова тыльной стороной ладони вытерла слезы, которые и не переставали течь. На руке остались разводы туши и помады. И белый мой плащ весь был в черных мокрых пятнах.
Как хорошо, что на улице стояла машина и я оказалась избавлена от унизительного выяснения отношений. Не хочу слышать его, не хочу видеть, ненавижу! Как хорошо, что я сообразила: телепорт мне никто не откроет, – и решила бежать. Как хорошо, что в замок зажигания были вставлены ключи.
На «Колибри» меня точно никто не догонит, даже если Кембритч поднимет в погоню всю полицию герцогства.
«А как ты вернешься домой? Что скажешь родным?»
– Вася обещала, что не будет меня заставлять, – пробормотала я. – Скажу, что поняла: он не мой человек. А там решим. Главное сейчас – добраться домой.
«Колибри» летела по шоссе вдоль моря на пределе моих возможностей. Я еле справлялась с управлением и не могла заставить себя сбросить скорость. В зеркале заднего вида что-то мелькало – я сощурилась, пытаясь понять, что вижу, и выругалась. Почти над самой дорогой, метрах в двадцати, за мной несся огромный крылатый змей. И он, черт бы его побрал, меня догонял.
– Не хочу, не хочу, не хочу!!! – я прибавила скорость. Змей сложил крылья и рванул следом, как молния, как хищная птица, падающая на добычу. Там, где он пролетал, останавливались машины, люди выбирались из них, показывали вслед пальцами.
– Нет! – заорала я, чувствуя, как меня накрывает истерика, и впиваясь ногтями в ладони, обхватывающие руль. – Не хочу!
В голове вдруг наступила тишина и ясность. Змей был уже почти надо мной и снижался, выставив кривые лапы, – и я, понимая, что лучше умереть, что не вынесу ни разговора, ни звука его голоса, что случившегося слишком много для меня, – в каком-то жутком спокойствии дернула руль влево и вылетела с шоссе в воздух с обрыва, у подножия которого кипело ледяное море.
Меня вдавило в сиденье, я увидела, как стремительно приближается ледяная каша морской поверхности, – и, вцепившись в руль, зажмурилась от страха и завизжала. Автомобиль дернуло, меня подбросило вверх. Я открыла глаза: вокруг клубился, завывал, гудел ураганный ветер, и машина дрожала так, будто кто-то в ярости тряс ее, пытаясь сломать.
Так и было. Я неслась в клубах ветра над морем, а «Колибри» скрипела от разрушающей ее бури. Металл стонал и гудел. Покрылись трещинами стекла и рассыпались, в одно мгновение унесшись наружу. Загудела и рванулась вверх крыша – я задрала голову, щурясь от слез, холода и яркого солнца – никого там не было, кроме ветра. Он не касался меня, но буйствовал, со злостью рвал на клочки машину, терзал хлопающие двери, пока не оторвал и их.
– Прекрати! – закричала я зло. – Прекрати, Люк! Ты достаточно сегодня натворил!