Королевская кровь. Сорванный венец
Шрифт:
Мариан ставил толстое полено на колоду, размахивался и в один удар расправлялся с ним. Откидывал ногой полученные дрова… и снова огромное полено, и свист топора, и ритмичный стук, и шумный выдох, и вновь и вновь поднимающийся и опускающийся торс, и сильные руки, и волчья татуировка на плече, и перекатывающиеся мышцы, и волосы, прилипшие к затылку, и… шрам от укуса хоботочника точно на том месте, где Василина его видела в последний раз.
И опять опускается и поднимается, жестко и точно рубит топором, и снова завораживающий ритм, и выносливый крупный мужчина, способный так двигаться целую вечность, и его напряженное дыхание,
Василина сглотнула, поспешно отвернулась и чуть ли не бегом направилась обратно. Она была уже большой девочкой. И прекрасно, в отличие от себя шестнадцатилетней, понимала, почему капитан Байдек так ее волнует. И испытывала страшное чувство вины, потому что там, за тысячу километров, переворот, и убитые люди, и мама, и неизвестно, что с ней. А здесь, на втором этаже дома, раненый отец и ни о чем не подозревающие сестры. Но ладони все равно влажные, сердце гонит горячую кровь по отяжелевшему телу. А в ушах, словно издеваясь, стоит ритмичный стук, и свист топора, и шумное дыхание работающего мужчины.
Наутро второго дня очнулся принц-консорт, и Симон осмотрел его, предупредив сестер, что раненому из-за большой потери крови прописан постельный режим и покой. Барон уже уехал, и они сначала долго объясняли изумленному вторжением незнакомых девиц Святославу, кто они такие и что случилось после того, как он потерял сознание. Принц-консорт при известии о том, что они попали в поместье к барону Байдеку, покачал головой и пробормотал что-то типа «Никогда бы не подумал». Он, не дрогнув, выслушал рассказ о последних минутах, когда девочки видели мать, и потом долго лежал, уставившись в потолок и гладя ластящуюся Каролину по голове.
– Будем надеяться, что Байдек привезет хорошие новости, – наконец произнес он хрипло.
– Отец, – позвала Ангелина, отвлекая Святослава от невеселых мыслей. Все они называли его отцом, хотя родители у девочек были разные. – Может, вы сможете объяснить принцип действия этого переноса? Что это за амулет?
– Твоя мать говорила, что это фамильный защитный амулет, он достался ей от отца с наказом постоянно носить. Но чтобы он менял внешность… – Святослав покачал головой. – И такой гигантский территориальный перенос, не все телепорты с таким справляются, а здесь никакого силового поля не было, никаких кристаллов. Просто камень с острой кромкой, вплавленный в серебро. Ирина все ругалась, что царапается, но практически не снимала его.
– Жаль, сплошные загадки, – разочарованно проговорила первая принцесса. – Я бы хотела понять, как мы сюда попали. И долго ли я буду выглядеть как доярка.
– У тебя вполне приятная внешность, Ани, – попыталась ободрить сестру Василина, но наследница только рукой махнула, показывая, что не надо ее утешать, все равно не получится.
День прошел в тревожном ожидании, девочки ходили притихшие и с мокрыми глазами – не выдерживали нервы. И не спас ни ворох вещей, купленный и привезенный Матильдой, ни библиотека, ни конюшня, ни прогулки по саду. В результате Василина напросилась-таки в помощь на кухню. Иначе от безделья и ожидания она просто сошла бы с ума. Благо, повариха была дамой словоохотливой и больше говорила, чем спрашивала. Оставалось агакать,
Там она узнала, что отец Мариана погиб год назад, что его мать живет под Лесовиной со своей сестрой старой девой, что барона неделями не бывает дома и что посетители здесь редки, как дождь в пустыне.
Тамара Дмитриевна еще рассказала, что поместье крепкое как камень и наверняка простоит много сотен лет, а вот косметический ремонт необходим, и в редкие приезды капитан сам лично им и занимается.
– Лучше бы жену завел, – ворчала повариха, ничуть не стесняясь постороннего человека, – а то либо работа, либо с утра до вечера крышу перекрывает или по стенам шпателем шаркает. А потом снова на службу. А что там на службе? Солдатня одна да дикие звери. Конечно, может, и есть у него там баба какая, мужик ведь в самом соку, без бабы не может, но сюда он ее не кажет. Так и живет бирюк бирюком.
Василина вежливо улыбалась. Конечно, он не блюдет целибат, это невозможно. Но как же хочется запустить очищенной луковицей прямо в добродушное лицо Тамары Дмитриевны!
Подавив недостойный королевской дочери порыв, она с яростью бросилась кромсать картошку к супу.
А за домом, у конюшни, Алина с Полиной ставили эксперимент. Возможно, это и не пришло бы им в голову, но бездействие и ожидание для их натур – одной исследовательской и второй деятельной – тоже было невыносимым.
– Ты точно помнишь, как выглядишь? – спрашивала Алина, по пунктам отмечая на листочке тетради необходимую последовательность действий.
– Я уже сказала, да! – раздраженно отзывалась Пол, которой эта медлительная въедливость была словно нож острый.
– Ты помнишь, как перекидываться обратно?
– Найти в районе солнечного сплетения якорь полиформы и рассеять его, – оттараторила Полли, уже подпрыгивая на месте.
– Ну тогда давай. Три, два, один… начинай!
Пол зажмурилась, старательно представляя себя до переноса и пытаясь вспомнить ощущения, которые она испытала, перекинувшись в лошадку. Тогда кружилась голова и перед глазами плясали разноцветные пятна. Сейчас ничего не произошло.
– Ну как? – спросила она, открыв один глаз.
– Попытка номер четырнадцать провалена, – отчиталась Алинка. – Давай сделаем контрольное. Попытайся снова в лошадь.
– А если я обратно не смогу? – занервничала Пол. – Тогда старик Алмаз был рядом.
– Струсила? – ехидно спросила Алина, глядя на сестру из-под очков. О да, она хорошо умела манипулировать. Тем более Полей – ее слабые места были на виду.
– Вот еще, – оскорбленно фыркнула четвертая принцесса. – Давай.
Она снова закрыла глаза и представила себе своего жеребчика, Минтая. Земля ушла из-под ног, в глазах заплясали пятна, а по ощущениям она будто упала в гору пуха.
Пол открыла глаза. Алинка стояла высоко и сосредоточенно что-то записывала.
– Значит, запрет только на нашу изначальную форму. Интересно-о-о. Чем же он снимается? Ай! Не кусайся!
Цапнувшая сестру за ногу четвероногая Полли совершенно неприлично заржала, задрав хвост трубой.
– Давай обратно. Теперь я попробую.
Оборот прошел легко, и пришел черед Полины ехидничать и подкалывать – у Алинки не получалось, пока она не додумалась подойти к мирно стоящим в стойлах лошадкам, положить на одну из них руку и попытаться «считать» ее.