Королевская няня
Шрифт:
— О, это как весёлый детектив! — я потёрла руками, готовясь строить теории заговоров.
Иван открыл передо мной дверь в кафе и мы вошли, будто были настоящей… парой.
Мы не обсуждали наши отношения, к счастью или к сожалению, но это осталось за кадром, будто вырезанная сцена в кино.
Вроде бы, теперь никому ничего не мешало, но оттого становилось ещё страшнее. На душе было спокойствие, настолько чудесное, что хотелось сворачивать горы, но вот переступить последнюю черту — что-то мешало. Будто недостаток искренности между нами. Мне вдруг стало приходить в голову,
— Ты так странно на меня смотришь… Всё в порядке?
— Ага, да… просто мне стало вдруг казаться, что между нами… будто стена какая-то. Это так странно, — честность лучшее оружие, как ни крути.
Мы сели за столик и Иван внимательно на меня посмотрел.
Он не заглядывал в глаза и не пытался, что-то выманить, просто молча изучал лицо на предмет знаков и намёков, я полагаю. Смотрел на губы, брови, на мои сцепленные пальцы. Это было так трогательно, что внутри медленно ворочалась раскалённая змейка, заставляя неловко ёжиться и кусать губы.
— Ты волнуешься? — этот вопрос, как будто ещё сильнее сбил с толку.
— Я… я… нет. Просто, — даже прижала ладонь к груди. В горле пересохло в один момент.
— Волнуешься, — он запрокинул голову и теперь смотрел на меня сквозь опущенные ресницы. — Ты и правда думаешь, что что-то не так? Поверь…. я так долго ждал тебя, что теперь ни о каких стенах между нами не будет и речи.
— Ж… ждал? О чём ты, блин.
— О тебе, о твоём свете и искренности. Мне тебя страшно не хватало. Я полтора года провёл в северных льдах и это было круто, но только там я понял чего жду и ищу. Я ехал с твёрдым намерением отпустить Оксану, которую всегда считал своим якорем, удерживающим от бездумного плавания. Если бы не она, меня бы очаровала в мгновение ока любая девчонка, притворившись понимающей и любящей особой.
— Но я… буквально первая кого ты встретил по приезду! Так не бывает, а как же… всех посмотреть?
— Смешно… Какая ты наивная, Лиза. Замолчи уже, честное слово, твои выпады какие-то нелепые, как минимум. Ну что ты тут начинаешь? Закрывай тему. Сейчас же.
— Сейчас же… — я кивнула и уставилась в меню. Он за три минуты заставил меня переволноваться и изменить своё мнение, очевидно, неправильное, а я то дура, размечталась, что снова всё решила и «расставила по местам».
Мы сделали заказ и оба замолчали, глядя друг на друга. Это казалось таким странным и спокойным состоянием «тишины» что я невольно улыбалась, а кончики пальцев жгло от желания протянуть руку и коснуться Ивана, и от этого становилось ещё смешнее. И он в ответ на мои улыбки улыбался, и это было как будто мы смешные подростки.
— Итак, Оксана. С чего начнём? — спросила я, пряча улыбку за чашкой кофе.
— Начнём с того, что… — Иван задумался и отвернулся к окну, за которым сновали по тротуару люди.
— Что?
— Развод назначен на начало недели, вторник. Сегодня суббота. Если бы мы всё решили до понедельника… но только вот Ирина Николаевна уже в доме
— Чего? — я поперхнулась кофе и отставила чашку подальше.
— Ну Оксана сходила к ведьме… и та ей сказала, что всё решится через месяц. А через месяц всё и решилось, только я влюбился не в Оксану, а в тебя…
И я перестала его слышать.
Я не была наивной дурочкой и понимала, что между нами есть… что-то. Что-то прекрасное, милое, трогательное. Но никогда я не называла это про себя влюблённостью или любовью. Очаровательная привязанность. Страсть, быть может. Трепет. Нежность в конце концов. Ну как у Асадова, поэма о первой нежности.
А тут посреди паршивого сетевого кафе, где мы пили посредственный латте он говорит, что влюблён. И говорит так просто, будто мы ведём разговор о чём-то обыденном и сотню раз обсосанном. Будто это так просто… влюбиться.
— Ты что? — почти вспылила я.
Почти, потому что говорила ещё полушепотом, делала вид, что ничего не произошло.
— Ты что мне такое говоришь? — я вскочила, вышла из-за стола, глядя на Ивана сверху вниз. — Ты считаешь, что это смешно?
Ох, как же противоречиво было всё в этот момент. Мысленно я просто порхала бабочкой, но ничего не могла поделать с собственным речевым аппаратом, меня оставили силы, из-за переполнявших эмоций. И я просто взорвалась, наконец, выплёскивая всё, что накопилось.
— Эй?
— Что «эй»? И слушать ничего не хочу!
А мысленно: говори ещё, блин, это прекрасно!
— Забирай свои слова обратно и мы продолжим разговор.
Дура ты, дура. Ну он же и правда тебя любит.
— И не думай, что я скажу что-то в ответ.
Скажешь, скажешь!
Мы вылетели из кофейни, едва Иван бросил на стол деньги без счёта и теперь почти бежали по тротуару. Я от него, он — за мной. Он хохотал надо мной. Снова! А я отбивалась, будто неразумный ребёнок, которого ведут к стоматологу или на страшный аттракцион.
— Какая ты глупая, — бормотал Иван, поймав меня в двух шагах от моего подъезда. Он прижимал меня спиной к своей груди и шептал это куда-то в шею, отчего я жмурилась и морщилась, но покорно слушала, и не сдерживала улыбку.
— Почему ты не можешь поверить в то, что я говорю правду. Но если хочешь, больше ни слова не скажу, — он оставил на моей шее поцелуй. Такой скромный, но ощутимый, что я содрогнулась и Иван, видимо, решил, что это что-то значит, делая шаг к подъезду.
— Не думай, что я возьму свои слова обратно. Или что жду от тебя ответных, — он развернул меня к себе, убрал волосы с моего лица и прижался лбом к моему лбу. — Это просто факт. И я готовился к этому дню полтора года, чтобы однажды открыть глаза, и увидеть перед собой ангела с медовыми волосами, понимаешь? Так что молчи, и не отвечай ни отказом, ни взаимностью.