Королевская собственность
Шрифт:
Штурман приложился к козырьку и, не сказав ни слова более, отошел.
— Берегись! — крикнул один из вахтенных.
— Мы, по-видимому, даже ближе к берегу, чем вы полагали! — сказал капитан, обращаясь к штурману.
— Да, немного, но не забывайте, что мы уже несколько часов кряду идем следом за этим судном, капитан!
— Это правда!
— Мы сядем на подветренный берег!
— Нет, мистер Пирс, я не перестану преследовать неприятеля до тех пор, пока его судьба не будет решена!
И суда продолжали следовать друг за
ГЛАВА XLII
Как ни прекрасно было геройское самоотверженное поведение капитана М., тем не менее было вполне естественно и то, что остальные не могли сочувствовать ему в этом.
— Я сильно опасаюсь, сэр, что, продолжая идти так, как мы идем, мы погубим судно! — заметил штурман, подходя к капитану.
— Пусть так, во всяком случае неприятель потеряет линейное судно, и тогда Англия все-таки остается в барыше!
— Конечно, стоимость неприятельского судна превышает стоимость этого фрегата, но надо принять во внимание и цену людей, т. е. командира и экипажа! Француз, как вы сами по всему видите, гроша медного не стоит, а вы…
— Благодарю на добром слове, но я считаю, что долг присяги выше всяких других соображений! — Вы, мистер Пирс, как штурман этого судна, исполнили свой долг, и я благодарю вас за это. Теперь и мне, как командиру, должно исполнить свой долг. Поступая на государственную службу, мы отказываемся от права дорожить своей жизнью и обязуемся ставить выше всего интересы нашей родины!
Тем временем суда были уже на расстоянии не более двух кабельтовых друг от друга и не более трех четвертей мили от высокого скалистого берега, заливаемого ревущей пеной грозного прибоя. От него тянулся далеко в море скалистый мыс, выдвигая еще дальше вперед длинную песчаную отмель, совершенно преграждавшую путь обоим судам. Французское линейное судно снова сделало попытку поставить временную мачту, но и на этот раз им не удалось осуществить своего намерения. Мало того, меткий выстрел все время не прекращавшего огонь фрегата лишил его последней мачты, которая упала за борт, положив все судно на бок.
— Ну, теперь все кончено! Ничто не в силах спасти их теперь! — сказал штурман.
— Мы сделали свое дело и теперь можем подумать о своем спасении! — сказал капитан М. — Живо, ребята, за работу, помните, что вы работаете ради собственного своего спасения! Надо поставить грот, мистер Пирс!
Штурман качал головой, но работа закипела.
— Видит Бог, как жаль, — сказал капитан, глядя на французское судно, которое несло ветром прямо на скалистые утесы и рифы, — ведь через несколько секунд 800 или 900 человек предстанут перед своим Судией, держать последний ответ. Я был бы счастлив, если бы мы могли спасти их!
— Вам надо было раньше об этом подумать, сэр! — с упреком в голосе сказал штурман. —
Но теперь было не до того. Положение их собственного судна было не менее отчаянное: с минуты на минуту их ждала та же участь. Но вот парус был установлен, и судно как будто начинало слушать руля, как вдруг громадный вал, подхватив его, как щепку, бросил на затонувший подводный риф, где оно и засело. Громкий крик отчаяния огласил воздух: и не успел еще он замереть в воздухе, как новый могучий вал с новою силою подхватил судно и вынес его на глубину.
— Нас вынесло, сэр! — доложил штурман. — Мы спасены! — Но не успел он договорить последнего слова, как снизу выбежал на палубу старший плотник, бледный, как плотно, и крикнул: — Вода в трюме быстро прибывает, нам пробило киль! Мы идем ко дну!
— Мы идем ко дну! Тонем! — раздалось одновременно во всех концах палубы, — и люди, все обезумев от страха, позабыв порядок и дисциплину, кинулись к шлюпкам.
— Назад! — крикнул капитан. — Все по местам! Делай каждый свое дело! Сейчас оставить шлюпки!
Привычные к порядку и дисциплине люди повиновались и на этот раз, только один матрос, вопреки приказанию, продолжал возиться со шлюпкой в которую забрался.
— Всяк за себя, а Бог за всех! — холодно ответил он на вторичное приказание капитана.
Тогда капитан схватил багор, валявшийся у него под ногами, и, швырнув им в непокорного, пропорол ему живот. Несчастный запрокинулся, попытался было ухватиться за баканцы, но не удержался и упал за борт, в разъяренные волны бушующего моря.
— Ребята! — обратился к экипажу капитан М. — Пока хоть одна балка, хоть одна щепка этого судна будет держаться над водой, я здесь командую и требую от всех полного повиновения! Слышите? Кроме того, я имею сказать вам всего два слова. Судно наше идет ко дну, мы должны постараться поднять его на риф: лодки и шлюпки не могут нас спасти. Пока судно держится, держитесь и вы за него: это ваше единственное спасение! А затем, прощайте, ребята, вряд ли мы снова свидимся! Мистер Пирс, выберите, если можете, место получше для нашего фрегата!
— Я вижу только одно место, куда мы можем попытаться поднять его!.. Право руля! Вот так! — скомандовал он рулевому.
Капитан стоял неподвижно на том месте, откуда обращался к экипажу: лицо его было спокойно, ни один мускул не дрогнул.
Вдруг раздался оглушительный треск, фрегат наскочил на скалу с такой силой, что люди не могли удержаться на ногах, и душу раздирающий вопль отчаяния огласил воздух, но тотчас же был заглушен ревом волн и свистом ветра. Все судно содрогнулось, как в предсмертной агонии, напоровшись на риф с такою силой, что переломилось надвое: одна половина его засела глубоко на скале, другая, кормовая, перевернулась и исчезла под водой. Громадный вал поднялся над тем местом и приподнял кормовую часть на несколько аршин, чтобы всадить еще глубже.