Королевские милости

Лю Кен

Сверху лежали прошения от одного человека.

Да. Теперь он понял. Это знак самого Киджи. Киндо Марана, министр финансов, бомбардировал Крупо предложениями по улучшению налоговой системы. Болезненный маленький человечек, одержимый такими тривиальными вещами, как налоги и финансы, не мог понять грандиозных мечтаний и общей картины, которые только и были важны для регента.

Поставить старшего сборщика налогов во главе армии, выступающей против разбойников, показалось Крупо восхитительно абсурдным, и он порадовался собственному чувству юмора.

– Пригласите

Киндо Марану.

«Может быть, у меня наконец появится время для работы над трактатом о правительстве. И это будет гораздо лучше того, что написал Тан Фьюджи за всю жизнь. В десять… нет, в двадцать раз лучше».

Глава 11

Кастелян

Пэн, одиннадцатый месяц третьего года Праведной Силы

Кастелян – это лишь прославленный дворецкий, часто думал Горан Пира. В прежние времена королевств Тиро, когда возглавлял оборону замка, кастелян считался дворянином. В наши дни его обязанности состояли в разборе ссор между императорскими женами, наказании слуг, ведении дворцового бюджета (большого бюджета). Ну и, конечно, он был партнером для игр юного императора.

Пира унаследовал свою должность от отца, который служил отцу императора Мапидэрэ, королю Дэзану. Пира вырос в старом дворце, в прежней столице Ксаны Крифи, на реке Руи, и там играл с молодым принцем Реоном. У обоих часто случались неприятности из-за того, что подглядывали в окна молодых жен отца Реона.

Когда их ловили, Пира всегда говорил, что это была его идея, что именно он убедил принца ступить на плохую дорожку. В результате его регулярно пороли.

– Ты очень смелый, – говорил Реон. – Настоящий друг.

– Ре, – отвечал ему Пира, морщась от боли после очередной порки, – я всегда буду твоим другом, но в следующий раз постарайся не шуметь.

Дружба пережила восхождение Реона на трон Ксаны и, более того, сохранилась в годы войны и покорения Тиро, когда Пира часто утешал Реона, если тот негодовал из-за неудач в сражениях или дипломатического оскорбления. Пира даже сумел пережить эксцентричное поведение Реона после покорения Шести королевств, когда король превратился в императора Мапидэрэ. Одно движение мизинца императора заставляло трепетать министров и генералов, но когда они покидали Зал для аудиенций и возвращались в жилые покои дворца, император вновь становился прежним Ре, другом детства Пиры.

Но всему когда-то приходит конец: закончилась и их дружба, – а виной тому леди Маинг.

Маинг, дочь герцога, который отказался сдаться армии Ксаны, родилась в Аму. Ее взяли в плен, привезли в Пэн, где император Мапидэрэ строил новую столицу, и определили посудомойкой на кухню.

Пира никогда не обращал особого внимания на женщин дворца – в противном случае не сохранил бы свою должность: кастелян, не способный противостоять искушению многочисленных жен и пленниц своего господина, едва ли мог рассчитывать на успешную и долгую карьеру.

Пира был женат на девушке из Ксаны, выбранной для него родителями. Они вели себя друг с другом

вежливо, но редко проводили время вместе, ведь Пира почти всегда находился рядом с Реоном. У них не было детей, но Пиру это вполне устраивало. Он не считал жизнь кастеляна настолько замечательной, чтобы ему хотелось передать свою должность сыну.

Пира давно научился сдерживать свои мужские желания, но Маинг сумела разбудить в нем дремавшие чувства – возможно потому, что никогда не жаловалась на судьбу, несмотря на то что из дочери герцога превратилась в рабыню. Или причина крылась в том, что она не считала себя рабыней, высоко держала голову и смотрела прямо в глаза? И еще она умела находить радость в самых простых вещах, учила других служанок извлекать музыку из текущих кранов или при помощи пальцев и теней, которые отбрасывал гигантский очаг, показывала танцующих кукол на стене. Пира не находил ответа, но знал, что полюбил Маинг.

Они начали разговаривать, и Пира почувствовал, что она единственный человек, способный понять его по-настоящему. Маинг увидела в нем человека, а не обычного кастеляна, исполняющего свои обязанности. Она знала, что иногда он пишет стихи о тающих по весне льдах и о летних звездах, медленно парящих в небе, об одиночестве в толпе, о пустоте в сердце, вызванной бесконечными прикосновениями к серебру и золоту, но только не к дружеской руке.

– Я лишь прославленный раб, – сказал ей Пира и понял, что так и есть. – Мы оба не свободны.

Наконец, рядом с ней он понял, что такое настоящая близость. И если прежде считал, что близок с Ре, то теперь стал понимать, что подобным отношениям необходимо равенство.

Однажды вечером император Мапидэрэ устроил прием для своих генералов, и Пира ждал его окончания, чтобы обратиться к государю с просьбой, когда у него будет хорошее настроение. Он решил попросить Ре, своего старого друга и товарища по детским играм, освободить Маинг от обязанностей на кухне и позволить им жить вместе.

В тот вечер Маинг подавала рыбу-меч, и, когда проходила перед столом императора с блюдом в руках, Мапидэрэ обратил внимание на ее тонкую талию и струящиеся каштановые волосы. С удивлением рассматривал он вещь, которая давно принадлежала ему, но государственные дела мешали ею насладиться.

В ту ночь скуки ради он призвал ее в свою постель, и она стала леди Маинг, еще одной из множества его жен. Мапидэрэ так и не выбрал императрицу, предпочитая новое старому.

Когда Пира узнал об этом, его сердце умерло.

И хотя о такой судьбе мечтали все рабыни, Маинг выглядела испуганной, а не радостной, увидев на следующее утро Пиру, который пришел будить императора. Она избегала смотреть ему в глаза, а он старался ничем не выдать своего отчаяния: в мыслях он уже попрощался с ней.

Вскоре леди Маинг забеременела, и все придворные и слуги стали горячо ее поздравлять: ведь после рождения ребенка ее положение во дворце значительно улучшится, – но она ничего не отвечала на поздравления. И по мере того как рос ее живот, она сама становилась с каждый днем все более отстраненной.