Королевский гамбит
Шрифт:
Он повернулся и двинулся к выходу из спальни. Я посмотрела ему вслед и уже мгновение спустя окликнула его.
— Меч графа, — вспомнила я с тревогой. — Я оставил его в саду. Нужно найти его и вернуть в усыпальницу.
— Все в порядке, не переживай, — заверил он меня. — Когда я вернулся в сад за своим механическим человеком, то подобрал это благородное оружие и принес его в свою мастерскую, где и запер в сундук. Завтра я отнесу его на кладбище.
— Прошу вас, позвольте мне пойти с вами. Я… я забрал его у графа. Будет правильно,
Леонардо молча посмотрел на меня и через несколько мгновений кивнул.
— Как хочешь. Я зайду к тебе завтра утром, и если ты уже достаточно окрепнешь для небольшой прогулки, мы совершим последнее вторжение в усыпальницу Сфорца.
20
Время делает дряхлым и немощным наше бренное тело, но разум зачастую становится лишь могущественнее и острее.
На следующее утро я почувствовала себя вполне здоровой. Скрепя сердце Луиджи принес мне один из своих особых корсетов, помог мне в него влезть, а поверх надел белую рубашку и веселый коричневый камзол.
— Ты не должна слоняться по городу в твоем состоянии, — ворчал он, уже натягивая мне на ноги пару башмаков, чтобы, наклоняясь, я не потревожила рану. — Несмотря на свое мастерство, я не волшебник. Даже наш многоуважаемый хирург велел бы тебе оставаться в постели еще несколько дней.
— Я вернусь менее чем через час, — пообещала я ему. — Я только схожу на кладбище и сразу вернусь. Не волнуйтесь, со мной будет Леонардо.
— Вот поэтому-то я и волнуюсь, — угрюмо возразил он. — Твой учитель обладает даром притягивать к себе опасность и постоянно подвергает ей тебя.
Он продолжал бубнить, даже когда дверь мастерской открылась и послышался голос Леонардо, зовущий меня. Луиджи помог мне встать с кровати. Мне удалось настоять, чтобы дальше я шла сама. Хотя ноги еще не вполне слушались, но голова больше не кружилась, и я не чувствовала жжения в области раны, но зато она начала чесаться. Хороший признак, как заверил меня портной.
— А, ну вот и ты, Дино, — поприветствовал меня учитель с улыбкой. — Ты снова выглядишь почти так же, как и до ранения.
— Ну, это ненадолго, если вы собираетесь таскать его по городу, — вмешался Луиджи, поджимая губы. — Кроме того, я уже наигрался в няньку, так что, если вашему подмастерью станет хуже, вам придется самому лечить его.
— Не беспокойтесь, дорогой Луиджи, — ответил Леонардо. — Я позаботился о том, чтобы он не переутомился.
С этими словами он открыл дверь мастерской и жестом указал на поляну перед домом. Там стоял маленький серый ослик, с попоной на спине и притороченным к боку графским мечом.
— Я позаимствовал нашего четвероногого друга у аптекаря, поклявшись вернуть его целым и невредимым до захода солнца. Поторопись, милый Дино, твой верный конь ожидает тебя.
Улыбаясь, я подошла к ослику, немедленно уткнувшемуся мне в ладонь теплым носом; затем, памятуя о мече, который почти достигал земли, я осторожно взобралась на послушное животное.
— Только следите, чтобы он не свалился и снова не разбил себе голову, — мрачно бросил нам вслед Луиджи, видя, как Леонардо, взяв осла под уздцы, быстро повел его вниз по мощеной дороге.
Завернув за угол, учитель резко остановился, и осел дисциплинированно последовал его примеру. Я воззрилась на него в немом изумлении, и Леонардо покачал головой:
— Я просто пытаюсь понять, как ты и Луиджи смогли стать такими близкими друзьями за столь короткий срок. Уверяю тебя, если бы я был серьезно болен, он бы палец о палец не ударил, чтобы вылечить меня, несмотря на то что я очень ценный клиент.
— Мы просто обнаружили, что у нас много общего, — ответила я, пожав плечами, надеясь, что его удовлетворит столь простое объяснение.
Но оказалось, что вовсе не портной являлся истинной причиной обеспокоенности Леонардо. Он протянул руку к камзолу и достал список, который мы составили несколько дней назад. Перечитав его, он нахмурился.
— Прошлой ночью я размышлял над шагами, которые мы предприняли для разрешения загадки, и боюсь, что повинен в том, что сделал слишком поспешные выводы, игнорируя факты, — заявил он, смяв список и выбросив его в канаву. — Поскольку мы не внесли сюда еще одно имя и не опросили этого человека. Того, кто может владеть информацией, которой не владеет больше никто.
Я бросила на него озадаченный взгляд, и он продолжил:
— Вспомни ту партию в шахматы и разговор с маркизой д’Эсте, когда ты был одет белым епископом. Когда ты ей сказал, что граф не может продолжать игру, помнишь, она ответила «он сам виноват».
— Но она, очевидно, подумала, что он болен, — возразила я. Она была всего лишь старой женщиной, хоть и мегерой.
— А когда Лодовико объявил о смерти своего кузена той ночью, — продолжал учитель, словно не слыша меня, — маркизу совершенно не тронула эта новость, несмотря на то что он приходился ей внучатым племянником. Тогда я исключил ее из числа подозреваемых, подумав, что старая дама попросту выжила из ума. Вспомни ее странное поведение во время шахматной партии.
— Но, без сомнения, женщина ее возраста и телосложения…
Я оборвала себя на полуслове, вспомнив про синяк на своей руке, оставшийся после нашей схватки на шахматном поле. Возможно, она и стара, но значит ли это, что она неспособна удержать нож в руке? Я в замешательстве потрясла головой, все еще не в силах допустить подобную версию.
— Вы же не верите, что маркиза могла убить своего внучатого племянника?
— Нет, я не думаю, что она собственноручно совершила это преступление, — ответил он, собирая поводья и пытаясь пустить ослика рысью. — Но подозреваю, что она может знать, кто это сделал.