Королевский гамбит
Шрифт:
Я дотронулась до живота и обнаружила, что больше не одета в наряд пажа. Вместо этого на мне была чистая льняная рубашка, которая хоть и была достаточно просторной, но все же не могла скрыть очертания моего тела. Я быстро накрылась одеялом до подбородка, вспомнив людей из своего сна, приходивших меня навестить. Конечно же Луиджи не позволил бы никому увидеть меня в таком виде!
Несколько минут спустя я услышала тяжелые шаги. Занавеска, отделяющая спальню от мастерской, раздвинулась, и я увидела кислое лицо портного. Поняв, что я наконец-то проснулась, оно засияло от удовольствия.
— Клянусь святым Михаилом,
Он присел на край кровати, отчего та угрожающе накренилась, и положил пухлую руку мне на лоб.
— Ага, мое укрепляющее снадобье сработало. Кажется, лихорадка прошла, и глаза больше не закатываются, как это было, когда тебя принесли. Ну-ка, давай поглядим на твою рану.
Я неохотно отдернула одеяло и осторожно подняла подол рубашки, стараясь не обнажать тело больше необходимого. Не замечая моего беспокойства, он осмотрел порез, удовлетворительно кивнул и взял маленькую банку со стола возле кровати.
— Гораздо лучше. Воспаление прошло, и на ране образовалась корка. Но тебе необходимо наносить этот бальзам несколько раз в день, пока все не заживет. Теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь?
— Я хочу есть, — прохрипела я, — и пить… и сходить по нужде.
Выслушав мои заверения, что с последним я вполне могу справиться самостоятельно, он тактично оставил меня одну на несколько минут. По возвращении он дал мне кувшин воды и немного супа и хлеба.
— Это должно поддержать твои силы, пока ты не оправишься, — заявил он. — И не делай резких движений, — добавил он, когда я села, опершись на подушки. — Мне пришлось зашить твою рану, чтобы она быстрее затянулась.
На самом деле, я уже успела осмотреть его работу, несколько маленьких, завязанных узелком ниток вдоль на удивление длинного пореза как раз под ребрами.
— Боюсь, что у тебя останется шрам, — сообщил он. — Но уверен, он будет меньше заметен, чем если бы раной занимался хирург. Ну что такое? — спросил он недовольно, увидев тревогу на моем лице.
Я указала ему на рубашку.
— Пока я здесь находилась, кто-нибудь видел… ну кто-нибудь догадался, что…
— Что ты не совсем мальчик? — закончил он, приняв вид оскорбленной добродетели. — Определенно, ты должна была бы быть обо мне лучшего мнения. Не беспокойся. Только я мог сюда входить свободно. Разумеется, я следил, чтобы ты была как следует укрыта, когда у меня были посетители.
Я с облегчением кивнула. Он налил мне в кружку воды, которую я жадно выпила, и поставил передо мной тарелку супа.
— Твоя рана была более опасной, чем предполагал твой учитель, — продолжал он с неодобрением в голосе, пока я ела суп. — Удар по голове сам по себе способен вызвать серьезные последствия, к тому же рана кровоточила сильнее, чем, я уверен, ты думала. К счастью, на тебе был корсет, который смягчил удар и послужил своего рода перевязкой, что остановило кровотечение. Но боюсь, что нездоровый воздух в гробнице навредил ране. Она уже начала гноиться, и если бы не мои бальзамы, то загнила бы совсем.
Его слова вызвали во мне воспоминания о раздувшемся и почерневшем теле графа. Меня замутило, и я быстро передала Луиджи чашку.
— Я б… больше не могу, — слабо проговорила я и откинулась на подушки. Кровь Христова, смогу ли я когда-нибудь изгнать это видение из своей головы?
Чтобы отвлечься, я спросила:
— Говорил ли вам что-нибудь Леонардо о судьбе графини ди Мальвораль и французского посла? Вы не знаете, вернулся ли архиепископ в Рим? Он в безопасности? И что будет с Ренальдо, и…
— Прекрати, — угрюмо буркнул портной. — Я тут так закрутился с твоим лечением, что мне некогда было следить за обычными придворными сплетнями. И вместо того, чтобы вознаградить меня за мои благородные деяния, рассказав мне все, твой любимый Леонардо отказался делиться со мной новостями этой захватывающей истории. Боюсь, что ответы на твои вопросы ты сможешь получить только у него самого.
— А он спрашивал обо мне? — спросила я, стараясь выглядеть не слишком заинтересованной. Я до сих пор не была уверена, что из того, что я слышала, было навеяно лихорадкой, а что происходило в действительности. Но я определенно могла сказать, что Леонардо приходил меня проведать по меньшей мере один раз, пока я была в беспамятстве.
Луиджи кивнул.
— Он был здесь с полдюжины раз. Как и его подмастерья. Кажется, наш юный Дино стал очень популярен среди своих товарищей.
Он замолчал и лукаво улыбнулся.
— Томмазо мне сказал, что некая молодая женщина с кухни — кажется, ее имя Марселла — очень интересовалась, как твое здоровье.
— Она просто друг, — пробормотала я. Уверена, я бы покраснела, будь во мне достаточно крови для этого. — Я не давала ей повода ожидать чего-то большего… я имею в виду того, чего она могла бы ожидать, будь я действительно юношей.
— Да, как это нелегко, жить, скрывая от окружающих свою истинную натуру, — согласился он со знанием дела. — Но ты сама выбрала этот путь, в то время как другие, возможно, встали на него вопреки своей воле.
Одолеваемая любопытством, я уже была готова забросать его вопросами, но в это время мы услышали, как открылась дверь и мастерскую заполнили голоса женщин, восхищающихся нарядами. Портной поднялся и ободряюще похлопал меня по плечу.
— Не волнуйся, я буду хранить твою тайну. А сейчас позволь мне заняться моими клиентами. А ты можешь пока привести себя в порядок, — добавил он, доставая с полки деревянную расческу и кусок до блеска отполированной меди. — Я послал одного из моих мальчишек сообщить твоему учителю, что ты наконец-то пришел в себя. Уверен, что он захочет тебя видеть.
Я дождалась, пока он скроется за занавесками, и только тогда осмелилась бросить взгляд в зеркало, тихонько охнув при виде зрелища, открывшегося перед моим затуманенным взором. Я была бледна как смерть, огромные черные круги пролегли под глазами. Волосы — когда-то бывшие предметом моей гордости — безжизненно свисали с головы, все еще в пыли с того времени, когда я лежала в потрескавшейся нише в усыпальнице, где меня запер Ренальдо. Действительно, краше только в гроб кладут.
Я поспешно налила воды в таз, стоявший за кроватью, и с помощью куска ткани соскребла с кожи высохший пот и грязь, затем занялась спутанными волосами. Закончив, я выглядела не намного лучше, но успокоила себя тем, что, по крайней мере, люди не подумают, что я только что вылезла из могилы. Затраченные усилия, однако, высосали всю мою энергию, поэтому я снова откинулась на подушки.