Королевский путь
Шрифт:
Босуэл выглядел обескураженным. Уж чего-чего, а он никак не ожидал поддержки от такого человека, как Мортон.
…Один за другим знатные шотландские графы подходили к столу с тем, чтобы подписать бумагу. Они прекрасно понимали, что просто должны это сделать или их ждет смерть. Было ясно: Босуэл не пощадит никого.
Лишь один человек в таверне наблюдал за происходящим без особого восторга — Мортон.
Боже мой! — размышлял он. — Эти тупицы так и рвутся подписать бумагу. Но на самом-то деле они подписывают смертный приговор Босуэлу. А
Он решил немедленно отправить графу Меррейскому письмо. Пора ему возвращаться принимать регентство.
* * *
Во всем мире был еще один человек, прекрасно понимавший Мортона — Елизавета Английская. Семь лет назад она оказалась в схожей истории: при загадочных обстоятельствах умерла жена Роберта Дадлея, ее любовника. Подозрения пали на Елизавету и Роберта. У Марии был уже пример того, как себя вести в такой ситуации. Выйти замуж за Босуэла — значит уничтожить саму себя. То же самое случилось бы с Елизаветой, выйди она замуж за Дадлея.
Королева Англии ни капельки не любила свою шотландскую соперницу, но у нее было страшное желание сберечь честь королевского рода. Она написала письмо Марии, но той не было ровным счетом никакого дела до тревог английской королевы. Елизаветой правило честолюбие, а Мария жила чувствами. Ее руку сжимала рука любовника, она была ведома им, пусть даже к смерти. Он был рядом с нею, и ничего более важного для нее уже не существовало.
* * *
В один из солнечных апрельских дней Мария отправилась в замок Стирлинг навестить сына. На этом настоял Босуэл, сам собираясь съездить в Лиддесдейл. В этом месте шли бои, и нужно было быть там.
С нею вместе в Стирлинг поехали Мэйтленд, Хантлей и Джеймс Мелвил.
Когда они проезжали через Эдинбург, жители города вышли из домов взглянуть на королеву. Милое печальное лицо Марии смягчило их сердца, да так, что они уже с трудом верили, что королева могла быть соучастницей в убийстве короля.
— Да хранит вас Господь! — кричали они, но добавляли: — Если вы невиновны!
Если я невиновна! — повторяла, содрогаясь, Мария. Она была готова отдать все, чтобы быть невиновной, все… кроме любви к Босуэлу.
А граф Мэйтленд, казалось, не обращал на происходящее вокруг никакого внимания, совершенно погрузившись в раздумья. Он весь кипел от ярости на королеву и Босуэла. Теперь ему было прекрасно видно, как Босуэл обвел вокруг пальца всех. Убийство Дарнлея не принесло облегчения Шотландии; оно было на руку лишь Босуэлу и королеве.
Мэйтленд дал себе слово сделать все, что можно, только чтобы эти двое никогда не правили страной.
Он взглянул на Хантлея… У того был вид заговорщика. У Мэйтленда
Вот такие безрадостные мысли крутились в голове у Мэйтленда по дороге в замок Стирлинг.
Опекунами маленького принца были граф Марский и его жена. Они подозрительно взирали на появившуюся в замке королеву. Новости разносятся быстро, и им было уже известно о бумаге, которую заставил подписать Босуэл именитую шотландскую знать. Граф с женой стали, было, подозревать, что королева и Босуэл хотят выкрасть мальчика.
Мария взяла малыша на руки. Ему было уже десять месяцев. Он с любопытством смотрел на мать, а она, улыбаясь, запускала руку ему в кудряшки…
Ах, если бы она только могла забрать его отсюда… поселиться в монастыре… тихо жить там, забыв обо всем и уйдя с головой в заботу о маленьком сыне… Но ей никогда не дадут этого сделать. И вот уже подозрительный граф не разрешает ей быть один на один с мальчиком в детской и отбирает младенца.
— Прошу прощения, Мадам, — говорит он. — Я отвечаю за принца и поклялся денно и нощно оберегать его.
— Даже когда с ним рядом его мать?!
— Все время, Мадам.
Ее унизили! Она — мать, но ей не позволили побыть наедине с собственным ребенком! Она сказала себе:
— Ну ничего, скоро все будет по-другому. Я выйду замуж, и рядом со мной будет муж, и никто больше не посмеет со мной так обращаться.
Через три дня они оставили Стирлинг. Она вновь в седле, и от этого ощущение какой-то удивительной легкости. Ей было известно, что ждет ее впереди…
Сейчас появится Он… во главе кавалькады… Он отвезет ее как пленницу в Данбар… Пусть весь свет думает, что он покорил ее… Все будет хорошо, ведь ее будущее в его руках!
Но на подъезде к Эдинбургу ее охватило какое-то гнетущее чувство. Он должен был встретить ее раньше. Они были уже в миле от Эдинбургского замка, и не появись он сейчас, их планы будут разрушены… На переезде у ручья она вдруг услыхала стук конских копыт. Приглядевшись, она увидала могучую фигуру возлюбленного.
Его свита с обнаженными шпагами окружила Марию и ее спутников. Подъехал Босуэл.
— Что все это значит? — спросила она.
— Мадам, — обратился Босуэл к ней, — я прошу вас следовать за мной в Данбар. Вы у меня в плену, но не пугайтесь. Если вы послушаетесь меня, ничего дурного с вами не случится.
Молоденький капитан из свиты королевы выехал вперед, обнажив шпагу…
— Друг мой, спрячьте вашу шпагу, — сказала ему королева. — Это приказ.
— Я позабочусь об этом юном дуралее, — прорычал Босуэл.
— Только без крови, — взмолилась королева.
Юный солдатик повернулся к Марии, и глаза его светились так хорошо знакомым ей обожанием:
— Мадам, я готов умереть, защищая вас.
Ее улыбка все сказала ему. Он понял, что она хотела стать пленницей Босуэла…
Мэйтленд закричал: