Королевский стрелок
Шрифт:
– Костин, отвечай на вопросы! Кто дал тебе заказ на «фармакомовских»?
– …а не то тебя – раз-два – и в тюрьму…
– Кому ты звонил в Москву?! Кому из своих сослуживцев?!
Подследственный вдруг забормотал:
– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…
– Прекрати дурить, Костин?! У кого ампула?!
– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…
Бормотание наконец смолкло. Подследственный перестал реагировать на вопросы. Сидел, прикрыв глаза, временами заваливался
Со стороны происходящее в одном из следственных кабинетов СИЗО № 1 выглядело бы, наверное, жутковато. Но присутствующие здесь служивые, а именно важняк Михеев и двое оперативников, один из которых, Иван Глотов, вернулся в кадры УВД самого западного российского региона лишь месяц назад, видели в своей богатой на события жизни еще и не такое.
Михеев собрал бумаги со стола. Спрятал их в папку, а ее сунул в портфель. Туда же он убрал и диктофон, предварительно выщелкнув из него микрокассету с ценной записью.
– Что-то не сработала на этот раз «фармацевтика», – устало, ворчливым тоном сказал он. – Плохо. Очень плохо. И про рыжую пока так ничего и не узнали!
– Если она приныкалась где-то, значит… Значит, она что-то знает, – сказал Глотов. – Иначе давно бы уже объявилась!
– Может, ее эти, из наркоглавка, как-то предупредили? – высказал догадку другой опер. – Или того круче – держат эту Панову где-то в своем конспиративном адресе?!
– Такой вариант тоже исключать нельзя, – задумчиво произнес Михеев. – Но поиски следует продолжить. И это не моя прихоть! – Важняк криво усмехнулся. – Мы с вами, коллеги, люди служивые. Что скажут, то и будем исполнять!
– Меня тут одна мыслишка посетила, – сказал Глотов. – Странно, что препарат на него не подействовал. – Он кивнул на подследственного, который, раскачиваясь, как хасид во время молитвы, опять принялся что-то тихо и невнятно бормотать себе под нос. – Средство-то верное, надежное!
– Так в чем тогда загвоздка? – спросил Михеев. – Почему у нас с ним ни-че-го не вытанцовывается?
– Я тут намедни его служебную анкету просматривал… Интересовался его биографией.
– Ну? И что там привлекло твое внимание, Иван?
– Указано, что он служил срочную…
– Да, я в курсе.
– И номер воинской части прописан. А вот ВУСа, военно-учетной специальности, и соответствующего кода там нет.
– И что?
– Военного билета, кстати, мы не нашли среди его документов, когда обыскивали съемную квартиру!
– Не пойму пока, к чему ты клонишь.
– Я к тому веду, что он, возможно, служил в спецуре!
Второй оперативник согласно кивнул.
– А это вполне вероятно! Кадровики из Мин-обороны – те еще затейники! Если он проходил срочную в каком-нибудь спецподразделении…
– В спецназе ГРУ, к примеру… – Глотов вытащил из кармана пачку сигарет, но затем, передумав, сунул ее обратно. – Он там мог получить спецкурс! У них есть свои методики, как противостоять допросам с использованием фармакологии даже под наркогипнозом…
– Если он прошел такой спецкурс, – дополнил коллега Глотова, – то колоть его при помощи наркоты бесполезно! Только время потеряем!
– Придется тупо прессовать! – Глотов стукнул кулаком в ладонь, имитируя хук справа. – Он, конечно, твердый орешек! Ну ничего. Мы с Анатолием и не таких обламывали!
Михеев застегнул портфель. Бросив мрачный взгляд на Глотова, сказал:
– Я проконсультируюсь по этому вот вопросу… – И повторил сказанное уже не раз прежде: – Мы люди служивые – что скажут, то и будем исполнять!
Важняк нажал на кнопку вызова.
– На сегодня мы закончили, – сказал он сотруднику СИЗО, вошедшему в кабинет. – Уведите его обратно в камеру! И еще раз напоминаю: те инструкции и распоряжения, которые вам давались в отношении этого подследственного, должны соблюдаться неукоснительно!
Старший инспектор ДГБ Монкайтис лично сопроводил человека, которому еще полчаса назад инкриминировались самые тяжкие статьи УК, до въездных ворот, рядом с которыми был оборудован КПП.
На лице у Феликса застыло примерно такое же выражение, какое бывает у кошки, только что упустившей из когтей добычу: смесь раздражения, негодования и разочарования.
– Я тебе просто удивляюсь, Нестеров! – процедил он, когда они миновали турникет. – Ты просто «кассандра» какая-то! В огне не горишь и в воде не тонешь!
– Саламандра, – уточнил Стас. – Тебе, Феликс, надо больше читать. Хотя… Сказано ведь – «во многих знаниях – многие печали».
– Вот-вот! – сердито сказал Монкайтис. – Тоже мне, умник тут выискался!
Они остановились на площадке – уже за пределами СИЗО Лукишкес.
– Ну так что? Я могу идти? И ты даже не попросишь меня уплатить хоть какую-то цену за обретенную свободу? Ты меня удивляешь, Феликс.
– Цена свободы – вечная бдительность, – в голосе гэбиста, бывшего однокашника, прозвучало ехидство. – До следующего свидания, умник.
Монкайтис, ухмыльнувшись, уселся в поджидавший его служебный транспорт. Нестеров, сопроводив взглядом уже знакомый ему черный «мерс», покачал головой. Потом, круто повернувшись, перекрестился на увенчанный крестом купол вырастающей из-за желто-кирпичной стены тюремного комплекса церкви Св. Николая.
На этот раз, кажется, пронесло…
Стас похлопал себя по карманам. Бумажник на месте. Сотовый тоже не отобрали (но он разряжен). Зажигалка, связка ключей, часы. Хотелось курить, но сигареты ему почему-то не вернули.