Королевский судья
Шрифт:
— Уверяю тебя, я никогда не упоминал имени мистера Джеффриса в присутствии матери Мэри. Очевидно, об этом она узнала сама может быть, от слуг.
Эстер замолчала и, раздавленная, опустила голову. Разум говорил ей, что ее обвинения беспочвенны, но сердце не могло сразу укротить душивший ее беспричинный гнев.
— Мадам, мы вас искали, — возобновил разговор Иеремия. — Где вы были?
— Это вас не касается!
— Эстер, если ты и дальше будешь упрямиться, я тебя выпорю, — загремел Трелоней, но иезуит жестом остановил
— Ладно. Другой вопрос. Вы давали вчера Уокеру какие-нибудь поручения? Вас видели, когда вы говорили с ним.
— Нет, я сделала ему замечание, потому что он ходил по холлу в грязных ботинках. Неуклюжий деревенский медведь.
— Но порядочный человек. И поэтому он сейчас мертв. По крайней мере это должно вызывать уважение. — Иеремия немного подумал, потом спросил: — Вы когда-либо давали Уокеру вино?
— Я похожа на служанку? — презрительно ответила Эстер. — Зачем я буду приносить лакею вино?
— Простите. И как я мог задать такой глупый вопрос. Вы можете идти. — Он жестом велел ей выйти из комнаты, не глядя в глаза, как служанке, в услугах которой больше не нуждаются. — Я думаю, Мэлори уже вернулся с молодым Джеффрисом, — объявил он, когда Эстер ушла. — Пойдемте вниз.
Судья и Гвинет шли за Иеремией, как выдрессированные собаки. Трелоней, как всегда, восхищался его ясным логическим мышлением, а Гвинет испытывала какой-то трепет, если не страх, от его охотничьего инстинкта.
Мэлори предложил студенту рейнского вина и добавил дров в камин, но, несмотря на радушный прием, Джордж Джеффрис чувствовал себя не особенно уютно.
Увидев, что впереди судьи идет Иеремия, он воскликнул с презрительной усмешкой:
— Ах, я мог бы и догадаться, что за всем этим стоите вы, доктор Фоконе. Что случилось, почему такой срочный вызов?
— Я убежден в том, что вы полностью в курсе дела, мистер Джеффрис. Мистрис Лэнгем, конечно, вам все уже рассказала.
Студент пристально посмотрел на обоих мужчин, ждавших его ответа, и попытался понять, как много они знают.
— Зачем к вам приходила мистрис Лэнгем? — спросил Иеремия.
Мгновение Джордж Джеффрис колебался, но затем решил сдаться.
— Ну что ж, я скажу вам правду. Она приходила ко мне, чтобы рассказать о том, что этой ночью умер лакей, скорее всего он был отравлен. Перед смертью он произнес мое имя. Эстер хотела предупредить, что, вероятно, меня будут допрашивать в связи с убийством.
— А почему ей было так важно предупредить вас?
— Она помогала мне тайно встречаться со своей подругой.
— Мэри Пеккем.
— Да. Вам, как всегда, все прекрасно известно. Но несколько дней назад все выплыло наружу, и нам запретили видеться. Я думаю, Эстер пыталась меня предупредить из-за Мэри.
— У нее были основания полагать, что вы как-то связаны со смертью слуги? — не отступал Иеремия.
— Нет. Я не знаю, почему она решила, будто лакей имел в виду меня.
— Да и зачем бы вам? — заметил Иеремия с некоторой издевкой в голосе. — Тем не менее я прошу вас рассказать, где вы были вчера вечером.
Джордж Джеффрис пристально посмотрел на него, прежде чем небрежно ответить:
— Я вместе с другими студентами сидел в таверне, как и почти каждый вечер. Я могу назвать вам их имена. Они подтвердят мои слова. Мы играли в кости, в карты, что-то ели…
— И пили вино?
— Я предпочитаю пиво, как вам известно, — усмехнувшись, ответил Джеффрис.
— А где вы находились вечером накануне Дня святой Люсии?
— Тоже в пивной с друзьями. Мы играли в кости, и я облегчил их кошельки на пару шиллингов. Знаете, мне, как правило, везет в игре.
— По крайней мере вы в этом убеждены, — ответил Иеремия.
— Составьте список людей, которые могут подтвердить, где вы были в эти два вечера, — подключился судья Трелоней.
Студент кивнул:
— Если вы дадите мне чернила и перо, я могу сделать это прямо сейчас.
Когда Джеффрис составил список, сэр Орландо обратился к Иеремии:
— У вас еще есть к нему вопросы?
— Нет. Пусть идет.
Судья какое-то время колебался, затем дал знак камердинеру. Джордж Джеффрис вежливо и с явным облегчением простился.
— Вы думаете, он имеет какое-то отношение к смерти Уокера? — спросил Трелоней.
— Не знаю, — задумчиво ответил Иеремия. — Возможно, это случайность. Джеффрисов не так уж и мало, а мы даже не знаем, что имел в виду Уокер — имя или фамилию.
— В любом случае с его стороны было неглупо сразу назвать нам нескольких свидетелей. Несомненно, они часто ходят с ним по пивным и будут уверять, что он был там и в указанные дни, если ему удастся им это внушить. И все-таки показания пьяных свидетелей я считаю не самыми надежными. Проблема в том, как их опровергнуть.
— Проверьте его семью. Выясните, есть ли там связи с убийцами короля, — предложил Иеремия.
— Непременно. Я дам вам знать, как только что-то узнаю.
Глава двадцать девятая
Несмотря на заботливый уход Иеремии, выздоровление Алена задерживала лихорадка. Как пациент цирюльник оказался невыносим. Он не мог бездеятельно валяться в постели, хотя прескверно себя чувствовал и едва держался на ногах. Но иезуит был неумолим. Он боялся, что у Алена случится рецидив, если он не вылежится, и предписал больному абсолютный покой. Последний в конце концов подчинился, но только потому, что благодаря щедрости леди Сент-Клер ему не нужно было думать о заработке.