Королевский тюльпан. Дилогия
Шрифт:
Что же касается нас, то мы, к сожалению, оказались столь близко, что не заметить друг друга было невозможно.
— Надеюсь, — усмехнулся брат аристократ, — ваши Клинки пришли к хирургу не за данью?
С аристократами надо говорить по-господски. Я вспомнил все уроки хорошего тона, полученные в тех или иных случаях жизни:
— У вас превратные представления о моих друзьях. Мы не обижаем ни раненых, ни лекарей, а пришли, чтобы исцелить последствия…
— Раздела добычи? — прервал меня Этьен с непринужденностью салонного острослова, способного с фехтовальной
— …незначительного инцидента, — закончил я. — Раны у ночных воинов — обычное дело, а вот что с вами, гражданин блюститель? Неужели ваши споры на Советах, э-э… столь остры, что нужна помощь хирурга?
Похоже, и я умею говорить как аристократ!
— Меня не интересуют подробности вашего инцидента, — холодно заметил собеседник, — вас не должны интересовать подробности моего.
В эту секунду лестничное окно над нашими головами открылось, в нем показалась голова горластого молодчика в мундире.
— Брат Этьен, нужно немедленно…
Голова исчезла, адъютанта, секретаря, или как еще называют шестерку министра, оттащили от окна и там показалась свирепая рожа Джарнета.
— …кое-кому кое-что объяснить, — проворчал он.
— Нам следует подняться, пока у хирурга не появилась неотложная работа, — заметил министр и направился к двери.
Шел он теперь сам, первый телохранитель — впереди, второй замыкал группу.
Я и Сычиха вошли следом. Учитывая Джарнета с пациентом наверху, наша процессия напоминала свадебный пирог-трехслойник — три пожелания новобрачным, а шестерка министра — птичку из теста на верхушке пирога.
Что я слышу? Здесь Филь-Филь?
ЭТЬЕН
Досадная ошибка — я прямо в карете правил черновик доклада об инциденте на мануфактуре, поэтому не успел предупредить секретаря. Ему следовало деликатно выяснить, есть ли посетители, и, если необходимо, выкупить место в очереди. Он же проявил прыть.
Когда я увидел, из кого состоит очередь, пришлось выходить, пока секретарь не получил более серьезную рану, чем я. Последовал неприятный разговор с опасным и умным мерзавцем.
Возможно, следовало приказать кучеру отправиться в ближайшую казарму стражи и продолжить беседу уже с подследственными. Но мне не хотелось публичного скандала. Поэтому я отправился в здание.
Секретарь, несмотря на противодействие одного из разбойников, прорвался в операционный кабинет, что выглядело не совсем разумно — следовало постучаться.
В любом случае, если скандал и неизбежен, он будет камерным.
Я мысленно поблагодарил профессора Голову-на-плечах за любовь к большим помещениям. В операционной оказалось достаточно места для меня, обоих телохранителей и секретаря — лично я остановился в дверях. А также для уже зашедших двух громил и третьего, занесенного на кресле.
Меня не совсем деликатно толкнули в спину. Это была дама увядшей красоты, отчасти компенсированной красно-золотисто-зеленым платьем и множеством украшений. Спорить даже с такой своеобразной дамой не хотелось, я понял, чего она хочет, взглядом приказал телохранителям не вмешиваться, и мы прошли в операционную.
Кроме нас, нашлось место для самого профессора, постаревшего и поседевшего после давнего визита. Девицы, видимо вызванной вымыть пол вместо помощника. И пациентки, одетой как лепесточница. Очень странно, но вряд ли более странно, чем все произошедшее до этого.
Секретарь взглянул на меня, на телохранителей и громко произнес:
— Приготовьтесь оказать неотложную помощь блюстителю Совета Добродетели!
— Мальчик, — сказала сверкающая дама, — ты забыл, что у нас равенство? Наш пациент прибыл первым!
Телохранители поглядели на разбойников, те, как и они, положили руки на спрятанные клинки. Даже пациент, сидевший на кресле, простонал еще раз и стал шарить на поясе.
И тут произошло то, чего я меньше всего ожидал.
АЛИНА
М-да. Самое то — отвести ребенка к врачу, чтобы застать у того скандал, разборки и кучу странных людей, которые эти самые разборки устраивают.
И ладно бы они только между собой ругались. Эти чудаки на букву «м» еще и ко мне привязались.
Для начала высокий светловолосый парень, к которому все обращались со слегка небрежной почтительностью, называя «Мар», прищурился на меня зеленющими глазами, после того как один из его спутников обозвал меня фильфилью.
Черт! Я уже и забыла про эту противную ушлую девицу, стащившую мое лицо и наградившую своим. Честно говоря, была надежда, что за прошедшее время морок рассеялся. Сама себя в отражении я видела нормальной, даже специально рядом с ручьем выкопала ямку, чтобы получилось импровизированное зеркало. К тому же одежда моя уже к тому моменту, как я повстречала лепесточников, растеряла все признаки местной юбки и стала видна… хм. А всем ли? Или только лешим?
Пока все эти мысли бодрым галопом неслись через мой мозг, на сцене появились следующие действующие лица, и один, тот, который был выше всех, темноволосый верзила с широченными плечами, затянутыми в явно форменный камзол, первым делом впился взглядом в спящего у меня на руках ребенка, даже не обратив внимания на все остальное. Словно увидел что-то странное сквозь хламиду лепесточников, в которую я закутала Нико.
И вся эта компания как давай св'aриться, кому первому помощь от доктора нужна! Причем, судя по всему, они в курсе были, что Голова-на-плечах именно голова, а руки нужные у его внучки — вот, теперь я это знаю, вслух прозвучало во время скандала. Потому что именно девицу хватали за рукава, дергали за фартук и пытались умильно заглянуть ей в глазки.
От их гвалта захныкал Нико, причем он и не думал просыпаться, — точно, спящий красавец у меня, — но тревожно возился и явно чувствовал себя хуже. И больной лапкой подергивал, время от времени высовывая ее из-под хламиды.