Королевство ведьм
Шрифт:
Взмах их крыльев подобен эффекту, создаваемому при применении первобытной магии или тому сиянию, что можно увидеть в самые холодные северные ночи. Соприкосновение их маленьких лапок с человеческой кожей вызывает у последнего чувство эйфории, что сильнее чувства, испытываемого при оргазме. Потрясающие существа, вам не кажется? — В глазах учителя промелькнули нотки сумасшествия. Переглянувшись между собой, Брун и Кэтингем кивнули, им так же, как и мне, стало интересно послушать о чудном лесе и его обитателях. Заметив наш изменившийся настрой, наставница хмыкнула и продолжила.
— Эйфория — это хорошая штука, вот только, к сожалению, это будет последним, что вы почувствуете перед смертью, ведь северная бабочка села на вас не из-за богатого
Представляете, что будет с человеческим телом, когда его облюбуют тысяч пять-шесть подобных острозубых, плотоядных тварей, отогнать которых без магии можно разве что булавой, или молотом? Эти кровопийцы будут цепляться за вашу одежду, стараясь замедлить и расслабить беглеца, когда их станет больше, и под тяжестью их крыльев идти будет уже невозможно — они повалят вас на землю, и только тогда, когда вы будете потными, усталыми и немощными, они примутся медленно, кусочек за кусочком, отрезать от вас пропитавшуюся солью одежду, кожу, мышцы. Благодаря той же магии, позволяющей этим монстрам перемещаться, вы будете видеть, как ваши внутренности разлетаются по расцветающему красными красками северному лесу, испытывая при этом неописуемое наслаждение. — Закончив свой рассказ, Гертруда, печально опустив голову, вновь взглянула на серое крылышко, по-видимому, и принадлежавшее одной из этих плотоядных бабочек.
— Вы уже видели подобное? — Спросил я у наставницы.
— Разумеется, так умирали мой муж и его мать. — Холодно отозвалась красноглазая. — Все мы были частью исследовательской экспедиции, насчитывавшей более пятидесяти человек, занимавшейся изучением причины возникновения столь опасного вида. Борьба с ними была и есть настоящей проблемой, изучением которой северные правители занимаются и по сей день. Никому из нас ведь не хочется, чтобы в один прекрасный день рой из пары десятков миллионов таких вот чудовищ накрыл один из городов, и уж тем более мигрировал на юг. — То, в какой шутливой форме женщина упомянула о смерти родственников, позабавило лишь меня, а вот девушки в очередной раз серьезно напряглись.
— Вы, Глауд, весьма смышлёный и рассудительный молодой человек. За Вашими плечами стоит две влиятельные семьи — Бэтфорты и Кэтингемы, и если бы Вы…
— Отказываюсь. — Пока меня не нагрузили очередной работой, заботами и прочей белибердой, прервал наставницу я.
— Но дослушайте, Вам заплатят стипендию, так же Вы получите привилегии, допуски, и…
— Сказал же, нет. — Ещё раз перебил ту я. — Вам нужно влияние и внимание двух семей к проблеме регионального масштаба, а не я. — она хотела использовать нас для борьбы с тварями в непонятном мне магическом лесу, где я после её же рассказов без напалмов, огнеметов и танков даже и показываться не собираюсь. Не хочу я видеть, как кусочки маленького Глауда разлетаются по весеннему цветущему лесу. Захвачу власть в городе, создам армию, подготовлю всё необходимое и может быть тогда и займусь проблемами спасения мира, а пока моё четкое:
— Нет, я в этом участвовать точно не буду. Можете попросить Бьянку, думаю, её мать выделит солдат, а семья Кэтингем средства. Но я, Вы меня извините, к этим плотоядным штукам даже на расстояние выпущенной из лука стрелы не подойду.
— Почему Вы так рьяно пытаетесь доказать окружающим, что Вы трус и злодей, Глауд? Я же по глазам вижу, что Вы не против присоединиться к такому мероприятию, как спасение города, или даже целой страны. Только подумайте, о вас заговорят как о герое!
«Не против я буду только в том случае, если смогу с уверенностью сказать об успехе данной авантюры.»
— Риск — дело благородное, уважаемая Гертруда, но очень неблагодарное. И я предпочту умереть в угасающем мире последним, зная, что его уже не спасти, чем сложу голову первым в глупых, детских мечтах о том, что кто-то выполнит мою работу лучше, чем это могу сделать я.
Дальше спорить мы не стали. Оставив несколько лестных слов о моей методики обучения письму, наставница поблагодарила нас за уделённое время, а также попросила девушек рассказать своим семьям о скрытой угрозе городу, вслед за чем мы наконец-то покинули это жуткое место, после посещения которого я больше никогда не смогу с прежним умилением и простотой взглянуть на грёбанных бабочек.
Все эти школьные мероприятия с их длинными перерывами на всякую херню заняли у меня слишком много времени. Солнце близилось к закату, а я не на сантиметр не приблизился к порту. Да и к тому же чёртова погода так же путала все карты. «Эй, дамочки, а давайте-ка в штормовой ветер и ливень прогуляемся по докам работорговцев и пообщаемся с рабами?» — Мда, даже думать не хочется, как они отреагировали бы на подобное предложение.
Карета, посланная заботливой матерью Эльгой, спасла шкурку серийного убийцы от очередного возвращения домой в безобразном виде. Распрощавшись с «новыми друзьями», погрузившись в крайне самобытный транспорт, любуясь друг другом и видами за окном, карета двинулась к мосту по не самому короткому маршруту, огибая город по живописной улице, на которой жила лишь знать. Бьянка с гордость поспешила показать их особняк: строение похожее на замок своей вычурностью и размерами отчетливее других виднелось за стеной дождя. Когда мы проезжали шедший к тому поворот, ведьма в надежде спросила, не заскочу ли я к ней на кружечку чая, но, как порядочный сын, я, разумеется, отказался. День итак грозился остаться в воспоминаниях как не самый лучший в моей жизни: новые друзья, внимание стольких людей, учителей и прочее. Теперь, покажись я без маски в людном месте, и каждая собака будет знать, кто там был. К тому же, к Штольцгерам, как и к их верным псам, из-за той же Бэтфорт подобраться я так же не сумел. «Оно тебе не нужно», «Они опасны» — твердила Бьянка, когда карета позволяя нам побыть вместе по дольше наворачивала очередной круг по всё той же улице богачей.
Не знаю, была ли эта божья милость или наваждения, но небеса все же сжалились надо мной, послав толпу голых, закованных в цепи женщин и мужчин, шедших под дождем и конвоем, в противоположном от рынка направлении.
— Куда их ведут и почему они в цепях? — Я видел то, что мне не следовало. Цокнувшая языком и запоздало поспешившая задернуть шторку Брун, тяжело вздохнув, поглядела на меня.
— Они рабы, купленные на рынке, и направляются в земли своих будущих хозяев. — «Эта дорога шла из порта, а не рынка, Бьянка, ты, как и я, это прекрасно знаешь, но забудем о твоей маленькой лжи, сейчас меня интересует совершенно другое».
— Почему они в кандалах, разве у них нет рабской печати, ведь с ней куда проще перемещать рабов? Не понимаю, к чему тратиться на железо? — С облегчением вздохнув, та ещё раз, с улыбкой заглянув в мои глаза, пояснила:
— Нанесение метки — это очень затратный, как в плане силы, так и времени, ритуал. Так, к примеру, ему подвергают рабов, живущих вблизи своих господ. В тех же лесных хозяйствах, шахтах и рудниках редко клеймят гибнущих каждый день рабов, предпочитая использовать старинные методы контроля вроде надзирающих и стражи. — Столь долгий рассказ от ведьмы растопил мои внутренние страхи. Начать мятеж в самом сердце города по-прежнему оставалось легче лёгкого — всего-то и нужно проникнуть, подкармливать до нужного дня, а после, когда всё вокруг вспыхнет, освободить, предоставив если не оружие, то информацию о его местоположении.