Короли Эдена
Шрифт:
"У меня была тренировка по легкой атлетике, я тебе уже говорила".
Мама Евы укладывает в пучок светлые волосы, затем опускает платье. "Посмотри на время. Мы должны быть на сборе средств через двадцать минут".
"Мам, — повышает голос Ева. "Сначала мы должны пройтись по магазинам. Я не смогу пойти, если у меня не будет спального мешка. Ты же мне обещала".
Лицо ее мамы ожесточается. "У нас нет времени, Эвелин. Вот что бывает, когда ты поздно возвращаешься домой. А теперь собирайся".
Ева
Женщина поджимает губы и идет за туфлями на каблуках в прихожую, бормоча что-то под нос, чего я не уловил, но Ева, должно быть, уловила, потому что ее трясет.
"Нет. Нет. Нет. Ты обещала. Почему ты не могла хоть раз поставить меня на первое место? Хоть раз ты была мне нужна. Я хочу пойти со своими друзьями и быть нормальной".
Лицо ее мамы искажается, словно она вот-вот плюнет огнем. В своем прямом платье и туфлях на каблуках она выглядит безупречной женщиной, всегда в лучшей одежде, всегда фальшиво улыбается, всегда рассказывает о том, как много они делают для всех остальных. Кроме своей собственной семьи.
Она подходит к Еве и хватает ее за руку, впиваясь ногтями в плоть.
"Ты делаешь мне больно", — кричит Ева.
"Если бы кто-нибудь помог мне прибраться в доме и закончить печь кексы для сегодняшнего сбора средств, у меня было бы больше времени, чтобы пойти с тобой по магазинам. Я устала от того, что ты мало делаешь по дому. В твоей комнате беспорядок. Может, тебе стоит сосредоточиться на учебе, а не ходить в походы? Получить четверку по тригонометрии недостаточно хорошо, Ева. Мне так неловко, когда приходится разговаривать с твоими учителями".
Лицо Евы красное от гнева, и кажется, что она готова взорваться.
Стены вокруг нас начинают дрожать, и я поднимаю голову, думая, что это землетрясение. Картины на стене вздрагивают, и одна из них падает, разбивая стекло.
"Ева, ты попадешь в ад, если не послушаешь и не прекратишь это". Ее мама напрягается, плечи расправляются, и раздражение превращается в чистый гнев. "И не смотри на меня так, иначе я достану ремень, и ты пожалеешь. Вместо того чтобы ходить в походы со своими дикими друзьями, ты останешься дома. Иди, приведи себя в порядок и надень то желтое платье, которое я тебе купила. Господи, помилуй тебя, но я сделаю из тебя полуприличную, приличную девушку".
Она с отвращением смотрит, как мама достает из сумочки губную помаду и идет к зеркалу на стене, чтобы намазать ей губы.
Ева вскрикивает от досады и выбегает из дома. Стены снова становятся неподвижными.
Мое зрение мгновенно расплывается и исчезает так же быстро, как и появилось.
Теперь я стою на тротуаре, а солнце садится, погружая ветхий район в темноту. Я нахожусь не в своей роскошной квартире в городе, а в каком-то заброшенном и бедном месте.
На другой стороне дороги мое внимание привлекают зеленые глаза.
Это Ева, она уже старше. Может быть, шестнадцать или семнадцать. Она прижалась спиной к зданию, сидит на куске картона и обнимает колени. Одеяло, накинутое на ее плечи, похоже, не очень-то помогает. Ее лицо красное от холода. Она смотрит на всех проходящих мимо, чтобы привлечь их внимание, но ни один человек не обращает на нее внимания. Положив подбородок на колени, она закрывает глаза в тот момент, когда стоящая перед ней шапочка для сбора денег срывается с ветра и проносится по улице, а она этого даже не замечает.
Мужчина с серебристыми волосами и в костюме приседает рядом с ней. Он заговаривает с ней, затем предлагает ей, похоже, небольшую сумму денег.
Она поднимает взгляд, затем качает головой.
Он настаивает и пытается еще раз протянуть ей деньги, но она снова отталкивает его руку от лица. От толчка парень падает на задницу, явно не ожидая, что она будет сопротивляться.
Этот придурок поднимается на ноги, вытирая пыль с куртки, и пинает ее, прежде чем уйти.
Я делаю шаг вперед, что-то во мне поднимается, чтобы преподать этому долбаному мудаку урок. Рычание скребется в моем горле, когда я понимаю, как сильно хочу размозжить его голову о бетонный тротуар.
Но мое зрение снова расплывается, напоминая, что я не могу ничего сделать в прошлом, которое уже случилось.
Сейчас я нахожусь в переулке с мусорными контейнерами. Я знаю это место. Колыбель Кэт. Ева стоит у задней двери, держа в одной руке черный мешок для мусора, ее одежда свисает с худой фигуры, светлые волосы беспорядочно собраны в хвост. Она разговаривает с пожилой женщиной в дверном проеме. Кэт, ведьма, которая владеет клубом. Рыжие кудри я узнаю где угодно. Эта женщина имеет влияние в этом городе.
Она протягивает Еве руку и ведет ее внутрь.
В голове мелькают образы, которые теперь не имеют смысла, и голова кружится.
Вырвавшись из видений, я, спотыкаясь, возвращаюсь назад, и дыхание застревает в легких. Отрывки из жизни Евы заставляют меня взглянуть на нее по-другому. Она боролась за выживание, и я могу с этим согласиться.
Мой топор падает из наших рук на пол.
"Что это было?" — шепчет она, ее лицо бледное, глаза блестят, словно она вот-вот разрыдается.
Я стою совершенно неподвижно, не решаясь пошевелиться, так как понимаю, что не только я стал свидетелем ее трагического прошлого, но и она увидела мое. Ужасное прошлое, которое заставляет меня бороться с желанием найти способ украсть у нее эти воспоминания, чтобы она никогда их не увидела.
Ведь именно так работает магия топора. Он показывает прошлое того, кто его держит… что-то, что я так и не смог активировать с тех пор, как он разломлен все эти годы назад в битве.
Ева обнимает себя за плечи, моргая на меня огромными глазами. И мне жаль, что ей приходится быть свидетелем того, что творится у меня в голове.