Короли карантина
Шрифт:
Я фыркнул от смеха, когда потянулся, чтобы сорвать пленку с других упаковок туалетной бумаги с Сэйнтом, и мы начали раскладывать их на столе Брауна в форме гигантского члена с шишковатыми шариками туалетной бумаги.
— На колени, Глубокая глотка, — прорычал Киан. — В конце концов, это твое любимое место.
Глубокая глотка опустилась перед ним, и я клянусь, у девушки потекли слюнки от того, что она была так близка к своей мечте отсосать ему. У нее наверняка были проблемы с преследованиями.
Киан скомкал пластиковую обертку в руке.
— Открой пошире. — Она так и сделала, ее взгляд впитывал его, когда он стоял над ней в своем виде женоубийц,
Киан наклонился вперед и засунул полиэтиленовую обертку прямо ей в рот, прижимая ее к задней стенке горла, и зарычал, когда она отпрянула от него, подавившись ею.
Я рассмеялся, но это был не мой прежний неистовый смех, это был мрачный и жестокий смех, который оценил страдания девушки. Возможно, это означало, что я был мудаком. Но эта девчонка подсунула Киану наркотики, затащила его в свою комнату в общежитии и наполовину сняла с него штаны, прежде чем он пришел в себя настолько, чтобы обнаружить ее с широко раскрытым ртом и его членом в руке. В то время ему едва удалось свалить оттуда к чертовой матери. Но на следующий день, когда он проспался, мы втроем взломали ее дверь и нашли тайник с таблетками рядом с огромной коллекцией его фотографий, о которых он даже не знал, что она сделала. Если бы она была парнем, он, вероятно, забил бы ее до смерти, а так мы втроем проделали чертовски хорошую работу, разрушив ее жизнь. Слухи, уничтожающие ее репутацию, ходили по всему высшему обществу, и мы даже планировали разорить ее семью после того, как закончим учебу. Киан просто хотел подождать до тех пор, чтобы помучить ее, прежде чем ему больше никогда не придется ее видеть.
Глубокая глотка упала на пол, хватаясь за рот, чтобы вырвать из него упаковку из-под туалетной бумаги, пока задыхалась, и я фыркнул от смеха, когда Киан подошел, чтобы помочь нам закончить нашу скульптуру.
— Идеально, — объявил я, делая снимок нашего шедевра, пока Сэйнт торжествующе ухмылялся.
Движение за окном позади стола Брауна на мгновение привлекло мое внимание, и я нахмурился, вглядываясь в темноту у главных ворот.
На мгновение я мог бы поклясться, что увидел, как кто-то проскользнул через них, но из-за света, заливавшего комнату, отражавшегося от стекла, трудно было быть уверенным. Хотя, похоже, Киан, возможно, не единственный, кто нарушает правила карантина. У меня внутри неприятно сжалось от этого осознания. Этот вирус поразил мою маму чуть больше чем за неделю и украл ее у меня. Я не думаю, что мы должны валять дурака с правилами, установленными для защиты нас от этого дерьма, и завтра я собираюсь поговорить с Сэйнтом и Кианом о том, чтобы мы установили закон на этот счет. Я был слишком молод, чтобы умереть, черт возьми.
— Ударник? — Рявкнул я, мое горе заглушило мои слова, когда оно подняло свою уродливую голову. Я начал задаваться вопросом, был ли Сэйнт полностью прав насчет того, что бы я все время направлял это в ярость. Конечно, это дало мне отдушину, но я совсем не чувствовал, что это на самом деле помогает мне избавиться от боли. Когда я вливал поток эмоций, которые я испытывал из-за смерти моей мамы в гнев, я почувствовал, что серьезно близок к потере контроля. И после того, как я затащил Татум в лес, мне пришлось задаться вопросом, как далеко я способен зайти, если не разберусь с этим.
Ударник вошел в комнату с застенчивым видом. Этот чувак, серьезно отнесся к своему наказанию. Однажды я даже видел, как он плакал.
— Будь лапочкой и подержи это для меня, — я вытащил зажигалку из кармана и бросил ею в него. Он потянулся за ней и упал на колени, пытаясь словить.
Хм, если его перехваты стали такими неаккуратными, то, возможно, нам вообще не нужно его возвращение в команду.
— Для чего это? — Спросил Ударник, переводя взгляд с зажигалки на кучу легковоспламеняющейся туалетной бумаги в форме члена, пока он прикидывал, что к чему.
Сэйнт мрачно рассмеялся таким тоном, который подсказал мне, что его монстр питался страхом в комнате, и я должен был сказать, что у меня тоже появился вкус к нему. До того, как я потерял маму, для меня это было больше связано с властью, чем с подстрекательством к террору, но чем больше я сосредотачивался на этом аспекте своей должности Ночного Стража, тем больше я обнаруживал, что мне это нравится.
— Я просто подумал, что тебе это понравится в качестве подарка, — невинно сказал я.
— Могут ли все присутствующие подтвердить тот факт, что Ночные Стражи доставили всю эту туалетную бумагу в кабинет директора Брауна, как было запрошено? — Спросил Сэйнт, окидывая взглядом толпу, которая последовала за нами сюда. — И что мы вышли из комнаты, не сделав ничего, что могло бы повредить собственность Брауна?
Хор одобрительных возгласов прокатился над нами, и мы с Кианом обменялись ухмылками.
— Хорошо. — Сэйнт направился к двери, и я последовал за ним.
Киан на мгновение заколебался, прежде чем пересечь комнату и вытащить бейсбольную биту с подписью из держателя на стене. Он небрежно размахивал ею взад-вперед, рявкая на Глубокую глотку, чтобы та убиралась из комнаты, затем направился к нам, стоящим у двери. Она поспешно подчинилась, все еще бросая на него взгляды, которые говорили мне, что она будет еще отрываться на нем позже вечером у себя в комнате, когда будет совсем одна в постели.
Ударник тоже попытался последовать за мной, но я поднял руку, останавливая его.
— Как бы ты хотел закончить свой срок в качестве Невыразимого, Ударник? — Небрежно спросил я.
— Прошло много времени с тех пор, как тебя называли Тоби Рознером, — беспечно прокомментировал Сэйнт.
— Так его зовут? Я думал, это Вилли Кокфист, — пошутил Киан, и вся футбольная команда рассмеялась вместе с ним, им так понравилось свое положение во внутреннем круге, что им даже в голову не пришло, что они были в одном шаге от того, чтобы самим стать Невыразимыми. Но я догадался, что никому не нравится думать о себе как о потенциально способных стать одним из отбросов школьного общества.
— Я могу закончить свой срок? — Спросил Ударник, жадно облизывая губы, когда эта маленькая мысль проскользнула в его голову и заставила учащенно биться пульс.
— Конечно, — небрежно ответил Сэйнт.
— Если, — добавил я, устремив взгляд на Ударника и ухмыльнувшись, когда он мгновенно опустил глаза, чтобы внимательно рассмотреть свои ботинки. — Ты сделаешь что-то, чтобы произвести на нас впечатление…
— Например, что? — Жадно спросил он, очевидно, нуждаясь в чем-то большем, чем зажигалка в руке и стол, полный растопочных материалов, чтобы сложить два и два.