Короли локдауна
Шрифт:
— Я сомневаюсь, что здесь открыты хоть какие-нибудь тату-салоны, — пренебрежительно сказал я.
— К счастью для тебя, у меня есть свой пистолет, — сказал Киан. — Я могу сделать это для тебя.
— Ты думаешь, я подпущу тебя к себе с тату-пистолетом? — Я усмехнулся.
— Он сделал наши, — сказал Блейк. — И половину своих собственных татуировок тоже. Это один из его многочисленных скрытых талантов.
— Например, отсосать тебе член, чтобы ты пел ему дифирамбы? — Я растягивал слова, в основном потому, что чувствовал, что меня загнали в угол, и мне нужно было время подумать. Это предложение могло бы стать ответом на мои мечты или началом серьезного гребаного кошмара.
Я
— Да, я очень хорошо сосу член, — поддразнил Киан. — Но только для моих братьев. Ты сможешь узнать сам, когда принесешь присягу.
Блейк фыркнул от смеха, а губы Сэйнта скривились от удовольствия, но никто из них не отвел от меня своего внимания.
— Как, по-твоему, мне сойдет с рук присоединение к вашей маленькой банде, пока я директор этой школы? — Я усмехнулся, выигрывая время, пока пытался сообразить, что делать. — Я просто должен пройти через ваше посвящение, сделать татуировку, которую все будут видеть все чертово время, и прийти тусоваться с вами в Храм, и никому не будет дела? У родителей и учителей не возникнет проблем с этим? Да ладно…
— Я действительно не думаю, что ты имеешь хоть какое-то представление о власти, которой мы обладаем, — съязвил Сэйнт. — Если мы скажем, что это приемлемо, ты можешь поспорить на свою задницу, что каждый ублюдок в этой школе согласится, что это лучшее, что с ними когда-либо случалось. Ты слишком привык жить среди масс. Дело даже не в том, чтобы быть элитой. Мы выше элиты, выше их всех. Они преклоняются перед нашими желаниями и благодарят нас за любую каплю внимания, которую мы им уделяем. То, что мы решаем, заменяет любые правила, которые, как ты можешь быть уверен, связывают тебя. Потому что, уверяю тебя, они последуют за нашим словом. Этим миром правят две вещи. Деньги и власть. У нас и того, и другого больше, чем ты можешь себе представить.
— А как же любовь? — Я спросил, потому что, возможно, он был прав, но я точно знал, что любовь не менее могущественна. Моя любовь к своей семье была тем, что толкнуло меня на этот путь, она заставляла людей совершать всевозможные безумные поступки и мотивировала как ничто другое.
Сэйнт закатил глаза, глядя на меня.
— Любовь — это то, что большинство людей может оценить по достоинству. Я гарантирую тебе, что мог бы купить ночь с большинством замужних женщин, если бы захотел найти за подходящую цену. Но я признаю, что настоящая, чистая любовь, какая есть у меня к моим братьям, сама по себе обладает силой. Если ты присоединишься к нам, мы бы пригласили и тебя вступить в эту связь.
Я выдохнул, переводя взгляд между ними троими. Я мог видеть, что он имел в виду, говоря об их связи, но независимо от того, какую должность он мне дал, я не собирался просто встать в их ряды. Мы все это знали, и у меня было немало вопросов о том, почему они предложили это мне. Они не знали меня по-настоящему. И совместное убийство какого-то мудака, возможно, и связало нас, но это определенно не заставило нас полюбить друг друга. Здесь было что-то еще, но я не
— Какова настоящая причина, по которой ты предлагаешь мне это? — Спросил я, вздернув подбородок. — Никакой чуши. Только факты. Что заставляет тебя хотеть меня? — Сэйнт взглянул на двух других, и Киан мрачно рассмеялся, как будто они обменялись какой-то шуткой.
— В нас троих есть тьма, — выдохнул Сэйнт, его глаза загорелись, как будто он не видел в этом ничего плохого. — Все мы — свои особые виды монстров. И когда мы смотрим на тебя, мы тоже видим эту тьму. Мы узнаем одного из наших. И в легенде ясно сказано, что всегда должно было быть четыре Ночных Стража…
— Вы серьезно верите во все это дерьмо с Ночными Стражами? — Спросил я, приподнимая бровь.
— Это ты мне скажи, — пожал плечами Сэйнт. — Мы внушаем страх? Мы жестокие звери, которые процветают в темноте? Пришли ли мы и защитили наших людей, когда они нуждались в нас?
— Это просто какая-то старая легенда, — пробормотал я, игнорируя долю правды в его словах.
— Может быть. А может и нет, — промурлыкал Блейк.
— Ты должен признать, что благодаря нам мифы кажутся чертовски реальными, — добавил Киан с ухмылкой. — И кого волнует, что это магия, легенда, проклятие или просто какие-то придурки, рассказывающие миру, что так оно и есть? Суть в том, что мы — Ночные Стражи, внушаем страх и уважение, мы придерживаемся их клятв и защищаем наших людей. Мы по-прежнему воплощаем то, какими люди хотят видеть Ночных Стражей. Так разве это не делает это правдой, даже если здесь нет ни рока, ни предначертания?
— Ты выглядишь немного перегруженным, Нэш, — сказал Сэйнт, пожимая плечами. — Как насчет того, чтобы мы оставили тебя подумать об этом, а ты дал нам знать завтра? Но я предупреждаю тебя… Как только ты согласишься, а ты точно согласишься, то никаких отступлений. Ты будешь жить по правилам Ночных Стражей. Станешь одним из нас на всю жизнь. Кровь за кровь. Это значит, что, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, мы будем прикрывать тебя до самой смерти. Но мы ожидаем того же в ответ от тебя. Я не обещаю, что все будет чисто или честным. На самом деле, я могу гарантировать, что та ночь будет не единственным случаем, когда наши руки будут в крови. Мы нехорошие люди и никогда не будем утверждать, что мы ими являемся. Но наша семья чиста, а наши узы нерушимы. Монстры процветают в компании себе подобных, и я знаю, что мы можем помочь укротить твоего.
Он повернулся и направился прочь от меня, прежде чем я успел отреагировать на это безумие, и Блейк последовал за ним по пятам. Киан широко улыбнулся и похлопал меня по спине, когда наклонился поближе, чтобы заговорить со мной.
— Теперь пути назад нет, брат, — сказал он. — Ты лег в постель с дьяволом. Пришло время лечь в нее вместе с нами.
У меня свело челюсть, когда они зашагали прочь от меня, и я выдохнул, когда дверь за ними закрылась. Неужели я действительно собирался пройти через это безумие? Связать себя с этими долбанутыми мальчишками и их жестоким существованием? Это, безусловно, могло бы помочь мне в реализации моих планов. И я не хотел этого признавать, но мысль о том, что у меня будет то, что было у них, тоже соблазняла меня. Должно быть, было приятно жить жизнью, в которой ничто из того, что ты когда-либо делал, не могло быть расценено как неправильное, где никто не мог привлечь тебя к ответственности. По крайней мере, пока. Но я был полон решимости заставить семью Сэйнта Мемфиса заплатить за свои преступления. Так что, возможно, принять их предложение было правильным шагом.