Короли локдауна

Валенти Сюзанна

— Я не в восторге от того, что мной командуют три придурка, а теперь у меня их четверо, — ледяным тоном ответила она, бросив на меня убийственный взгляд.

— Ну, привыкай к этому, детка, — сказал я, пожимая плечами. — Кроме того, я всего лишь прошу тебя станцевать для нас, это не такая уж большая трудность. Разве ты не хочешь посмотреть, сможешь ли заставить его смотреть на тебя так, как смотрим все мы?

— Это как? — Спросил Нэш, не сводя взгляда с нашей девушки.

— Как будто мы все умирающие мужчины, отчаянно нуждающиеся в выпивке, а она — прохладная голубая лагуна в центре пустыни.

— Ты полон дерьма,

Киан, — фыркнула Татум. — Если бы ты так относился ко мне, то не был бы таким гребаным мудаком. — Она скрестила руки на груди, как будто собиралась отказать мне, но улыбка, которую она пыталась скрыть, говорила о том, что она не слишком возражала против того, что Монро так на нее посмотрит.

— Не заставляй меня вести себя как мудак, — взмолился я. — Потому что ты знаешь, что мне придется наказать тебя, если ты не будешь выполнять мои приказы. Кроме того, я почти уверен, что такое развлечение, как наблюдение за тем, как ты танцуешь в этом особенно сногсшибательном наряде, заставит его замолчать, пока я работаю. Не так ли, Нэш? — Я хлопнул Монро по руке, и он хмыкнул, окинув взглядом Татум в бикини.

— Она моя ученица, — пробормотал он, когда Татум нахмурилась, ее плечи опустились в знак поражения.

Я отрывисто рассмеялся и подстегнул ее, чтобы она начала танцевать.

— Все, что ты хочешь сказать себе, брат. Хотя нет никаких правил, запрещающих смотреть.

— Я почти уверен, что есть, — ответил Монро, но его глаза все равно оставались прикованными к ней.

Мила протолкалась сквозь толпу, приветствуя Татум бутылкой текилы и объятиями, когда они начали танцевать вместе. Я смотрел, как Татум пьет из горлышка бутылки, а желание копошилось под моей плотью, как голодные муравьи.

— Держу пари, текила сейчас будет очень кстати, — пробормотал я, и Монро слегка повернул голову, чтобы взглянуть на меня, как будто не был уверен, стоит ли ему говорить откровенно или нет. Но теперь он был нашим братом. Он мог сказать мне все, что угодно, и я бы поддержал его. Признание в том, что Татум Риверс была достаточно горяча, чтобы в его члене постоянно пылал лесной пожар, на самом деле не шокировало бы меня. И монстру во мне очень понравилась идея о том, что он соперничает за ее внимание, как и все мы. Это казалось правильным. Как будто она должна обладать каждым из нас в равной степени. Мучить нас в равной степени. Довести нас до безумия своим желанием всеми правильными способами.

— Текила для нее слишком горькая, — медленно произнес Монро, словно тщательно подбирая слова. — Она сладенькая для этого.

— Не-а, — мрачно рассмеялся я. — На самом деле нет. Эта девушка, может, и выглядит милой, но яда в ней столько же, сколько сахара.

— Ты думаешь, она смертельна? — Спросил он.

— Да. В лучшем виде. Я бы умер с улыбкой на лице, если бы принял ее передозировку.

— Я могу придумать способы и похуже, — согласился Монро, когда она начала танцевать.

Тату-пистолет безвольно повис в моей руке, пока я наблюдал, как она двигает своим телом в такт движениям Милы. Каждый изгиб и толчок ее бедер под мощный ритм барабанов посылал землетрясение желания, пульсирующее во мне, пока я не был уверен, что мое сердцебиение не выровнялось с басами, которые окружали нас.

Она была очаровательна самым убийственным образом, и я знал, что становлюсь ее жертвой. У меня просто не было ни малейшего желания остановить это. И если в конце

концов я истеку кровью у ее ног, сомневаюсь, что буду об этом сожалеть. Эта девушка была моей. И она ответила мне взаимностью. Возможно, она еще не до конца осознала серьезность этих слов, но они запечатлелись в моей душе.

Ощущение чьих-то глаз на моей коже заставило меня обернуться, и я обнаружил, что Глубокая глотка наблюдает за мной из центра группы, которая подобрались поближе, чтобы посмотреть, как я татуирую нашего последнего Ночного Стража.

— На что, черт возьми, ты смотришь? — Я зарычал, когда ее темные глаза расширились, когда ей удалось привлечь мое внимание. — Убирайся нахуй от меня, пока я не утопил тебя в озере, как шавку, которой ты и являешься.

— Киан, — выдохнула она, и я оскалил зубы, когда она осмелилась обратиться ко мне.

— Если ты не отвалишь, я прижму тебя к земле и вытатуирую слово «Глубокая глотка» на твоем гребаном лбу, — пригрозил я, и это было вполне серьезно.

Ее глаза наполнились слезами, и она бросилась прочь, прежде чем я успел привести в исполнение эту угрозу.

— Что, черт возьми, это было? — Спросил Нэш.

— Она ходячий мертвец, — пробормотал я. — Она просто еще этого не осознает.

— Я не…

Возглас восторга перекрыл звуки музыки за полсекунды до того, как Сэйнт перепрыгнул через костер, а Блейк последовал за ним по пятам. Толпа студентов приветствовала и выкрикивала их имена, когда кончики их плащей загорелись, и они пробежали через сбившиеся в кучу тела, хохоча до упаду, когда мчались к озеру, чтобы потушить пламя.

Кто-то затеял игру на удачу, и по мере того, как вечеринка действительно начиналась, к толпе танцующих присоединялось все больше и больше людей.

Нэш выглядел так, словно все еще хотел спросить меня об этой гребаной шлюхе, Глубокой глотке, но я проигнорировал его испытующий взгляд. Я расскажу ему эту историю позже. Я бы не стал лгать своему брату, но я не хотел портить сегодняшний вечер, думая о ней хоть секунду.

Я включил свой тату-пистолет, и Монро послушно сидел неподвижно, пока я прижимал иглу к его коже, и у меня вырвался вздох. В искусстве было что-то такое чистое. Особенно когда я мог использовать человеческое тело в качестве своего холста. Когда я был сосредоточен на творении, я мог физически чувствовать, как вся боль, гнев, ярость и насилие в моей крови угасают, пока я погружаюсь в свой замысел. Я всегда работал от руки, позволяя искусству быть таким, каким я его видел, ощущая естественные штрихи и изгибы рисунка, а не заставляя его подчиняться какому-то заранее установленному шаблону. Я знал, что создаю стрелу, украшенную перьями, но мне нравилось, чтобы детали получались естественными, чтобы каждая деталь дополняла предыдущую, пока я не буду полностью удовлетворен конечным результатом.

Мир вокруг меня померк, пока я работал, мое единственное желание было зафиксировано на создании метки Монро и сделать его одним из нас на все времена.

Когда я, наконец, закончил, я вздохнул, откинулся на спинку стула и пробежал глазами по своей работе, убеждаясь, что я полностью удовлетворен ею, прежде чем, наконец, объявить, что она закончена. На его стрелу я решил подвесить три пера, затеняя кончики так сильно, что они стали почти черными. Наконечник стрелы выглядел достаточно острым, чтобы проткнуть его кожу, смертоносно, опасно, совсем, как и наши.