Короли локдауна

Валенти Сюзанна

***

Я проснулась от повторяющегося звука «ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш» и откинула одеяло, зевая и глядя на огромное витражное окно на противоположной стороне Храма. Дождь барабанил по крыше, его звук перебирал струны воспоминаний в моей груди. Мы с отцом разбили лагерь в Вирджинии. Уборная на самом деле представляла собой яму в земле во флигеле в тридцати футах от небольшого лагеря. Однажды ночью шел дождь, и я побежала под ним, натянув капюшон, а потом слушала, как дождь барабанит по жестяной крыше, пока я мочилась. Это было глупое, странное воспоминание.

И все же это было по-настоящему и согревало мои кости. Это напомнило мне об отце и тех днях, когда у меня был кто-то, на кого я могла постоянно положиться. Я никогда не думала, что это ненадолго.

Я направилась через комнату к перилам балкона, мой взгляд упал на Киана внизу, который отключился на диване, его рука лежала на глаза, а контроллер от Xbox балансировал на животе.

Сэйнт стоял на коленях и мыл пол на кухне, рядом с ним стояло ведро, он старался очистить каждый дюйм, мышцы его спины напрягались при каждом толчке и вытягивании рук. Я никогда не видела его таким сосредоточенным, его взгляд был прикован к своей работе, он выглядел почти как в трансе.

— Положи пиццу туда, где ты ее нашла, или я размозжу тебе голову банкой мармелада, — невнятно пробормотал во сне Киан, и я издала смешок.

— Тебе приятно видеть меня на коленях, Барби? — Сэйнт поднял глаза, его черты были в тени, и мое сердце забилось быстрее.

— Немного, — призналась я. — Хотя, похоже, тебе это нравится.

— Я получаю удовольствие от тщательно выполненной работы, — сказал он, поднимаясь на ноги и бросая щетку в ведро. Он ополоснул руки в раковине, затем принялся за работу, опорожняя ведро и вытирая его заодно.

Запах отбеливателя ударил мне в горло, и у меня вырвался приступ кашля. Сэйнт застыл статуей, глядя на меня снизу вверх, а я схватилась за горло, уверенная, что это всего лишь отбеливатель. По крайней мере, я была почти уверена. У меня нет жара. Или был?

Я прижала руку ко лбу, мое дыхание стало прерывистым, когда я попыталась разобраться в себе.

Сохраняй спокойствие. Дыши глубоко. Обдумай это логически.

Сэйнт целеустремленно прошагал через комнату к низкому шкафу под окном. Он присел на корточки и рывком открыл его, методично перебирая содержимое, прежде чем что-то достать из него. Затем он подошел к подножию лестницы и бросил его мне. Градусник покатился по полу, и я подняла его с грохотом сердца в ушах.

— Подержи его под языком в течение одной минуты, — проинструктировал он.

Я не знала, было ли напряжение в его голосе гневом или беспокойством. Но это просто должно было быть первое. Сэйнт ни о ком и ни о чем не беспокоился. Вероятно, он хотел выяснить, заражена ли я, чтобы спланировать свой следующий шаг. Возможно, я была бы следующим телом, которое в конечном итоге сожгли и похоронили в этой школе. Или что там, черт возьми, они с ним сделали. Я не спрашивала, но почувствовала исходящий от них запах дыма. Часть меня не хотела знать неприятные подробности. Потому что тогда это было реально, и мне пришлось бы смириться с тем, что они превратили этого человека в кучку пепла, как будто его никогда и не существовало. И почему-то это было хуже, чем убить его. Превращение его в ничто беспокоило. Не то чтобы я хотела чего-то другого. Я просто не знала, как справиться со всеми этими противоречивыми эмоциями по поводу его смерти. Он был плохим,

порочным, ужасным. Я не могу этого забыть.

Я положила термометр под язык, и его металлический привкус заполнил мои чувства, снова отвлекая мои мысли от Мерла. Мне понадобилась бы тысяча отвлечений, чтобы выбросить его из головы. Самым странным было то, что, несмотря на все эмоции, которые я испытывала по поводу его смерти, чувство вины ни разу не возникло. Хотя я чувствовала ответственность. Я ощущала тяжесть его смерти, как десятитонный грузовик на своих плечах. Но он причинил мне боль. Он причинил бы мне боль и гораздо большую. Так что, в конце концов, все, что я сделала, — это выжила.

Запищал термометр, и я вынула его, глядя на цифру.

— Ну? — Спросил Сэйнт, все еще стоя у подножия лестницы.

— Норма, — сказала я ему со вздохом облегчения, и я не могла себе этого даже представить, но, клянусь, его плечи слегка опустились.

Он расхаживал по комнате, словно оценивая, все ли на своих местах. Добравшись до Киана, он поправил подушки вокруг него и положил контроллер Xbox обратно на консоль вместе с двумя другими, идеально выровненными. Затем он достал ручной пылесос и использовал его, чтобы собрать крошки из пакета с чипсами, который Киан, очевидно, проглотил перед тем, как отключиться, даже провел им по его груди, совершенно не потревожив. Он спал как убитый.

Закончив уборку, Сэйнт встал у холодильника, выглядя неуместно, поскольку ни на что конкретно не смотрел.

Я снова уселась на край балкона, просунув ноги в отверстия между перилами, и принялась разглядывать его. В нем было что-то завораживающее, и я воспользовалась возможностью понаблюдать за ним так, как мне хотелось это сделать тысячу раз до этого. Черты его лица были настолько идеально симметричны, что, посмотрев на него нельзя было не изучить каждую черточку. Он был красив в жестоком смысле. Как будто дьявол нарисовал его красивым, чтобы сделать это извращенное создание еще более смертоносным. Его очарование было смертельной ловушкой. И я почему-то не могла представить его близким с девушкой, если только они не стояли на коленях, поклоняясь к его члену, как будто это было гребаное копье судьбы.

Он внезапно ударил кулаком по холодильнику, оставив в нем значительную вмятину, и я в тревоге выпрямилась.

— Что за черт? — Спросила я, когда он, сжимая руки в кулаки, разглядывал след, который он оставил на холодильнике. Он взялся за магнитную доску с напоминаниями и плавно провел ею по вмятине.

— Отлично, теперь нам нужен новый холодильник, — пробормотал он, как будто это было худшее, что случилось сегодня вечером.

— Ты в порядке? — Спросила я, отчасти ненавидя себя за это. Он не заслуживал того, чтобы я заботилась о нем, но что-то дрогнуло в моем сердце, представив, что это не так.

— Мой распорядок дня — пиздец, Барби. Все это пиздец. Что мне прикажешь с собой делать? — Он с рычанием перевел взгляд на часы на стене, пробормотав что-то о том, что сейчас двенадцать сорок три и это оскорбление для всего человечества.

— Может быть, тебе стоит немного отдохнуть, — предложила я, заметив темные круги у него под глазами.

— Наверное, — сказал он с рычанием. — Но, если я не усну до завтрашнего утра и не начну все сначала, я покончу с собой.

Вау, ворчун начеку.