Короли побежденных
Шрифт:
— Скажешь ему: принц Эрвинд просит вас купить два кольца, раздобыть лодку и ждать его у старой пристани в полдень после Дня Высокой Звезды. Ты все запомнил? Именно просит, не перепутай.
Улыбнулся и добавил:
— Твой единственный шанс вырастить детей самому.
Что мне оставалось делать? Я поверил ему.
Нет, в самом деле: Императора так Императора. Я собрался и пошел. Нашел довольно быстро, это недалеко от рынка. Какой-то мальчишка, весь ободранный,
Я пытался объяснить ей, что не понимаю по-асенски, на шум вышла хозяйка, посмотрела на меня с таким же ужасом, хотела дать денег и закрыть дверь. Мне очень хочется жить, очень хочется видеть вас, поэтому я не ушел. Я держал дверь ногой и объяснял им, что мне нужен хозяин. Они так и не поняли, глупы как куры, но мне все же повезло: хозяин вышел сам.
Он важно посмотрел на меня и спросил:
— Что нужно одному из моих возлюбленных поданных?
— Мне очень нужно поговорить с вами. Только не здесь. Здесь очень шумно.
Разумеется, пока они кудахтали, собралась толпа, причем каждый вносил какие-нибудь предложения. Как хорошо, что я не понимаю по-асенски.
Он смотрел на меня еще какое-то время, потом сказал:
— Ты не тард, ты, видно, врач-церет из посольства. Так?
— Да.
— Ну что ж, заходи.
Я передал ему все. Он, похоже, ничуть не удивился, будто сюда каждый день приходят такие посланники.
— Скажи Эрвинду, что я все понял и сделаю, что смогу. Тебе сюда больше приходить не надо. Сегодняшний твой визит улица будет переживать неделю, а следующего может не перенести. Вымрут от любопытства.
Что ж, дело сделано. Теперь будем ждать, что из этого выйдет.
Глава 6
С утра в День Высокой Звезды во дворце, как и во всех асенских домах, царит первозданный хаос. Кухня клокочет как вулкан, из всех темных углов и щелей выметаются кучи пыли, блестящих конфетных фантиков, фишек от лото, невесть когда потерянных заколок, брошей, бантов. Из каких-то совсем уж потаенных закоулков выползают огромные сундуки и, щелкая окованными челюстями, жадно глотают мебельные чехлы и старые портьеры. Королевы во дворце нет — она заперлась дома со своими женщинами и дошивает наряды. Еще вчера она попросила у своего мастера оружия позволения этим вечером «затанцевать себя до упаду и не думать о делах», и позволение было ей дано. Таким образом, Аттери — единственный кормчий этого безумного корабля.
Но к вечеру все каким-то чудом утихомиривается. Засверкал хрусталь, заискрились белоснежные скатерти. Затеплились свечи и отразились в натертых полах, изогнутых боках пока еще дремлющих арф, виол, гитар.
На закате приезжают первые гости. Искать среди них аристократов было бы пустым занятием. На празднике будет слишком много тардов — то есть слишком много скверны. Нет, здесь собирается знать второй руки: владельцы поместий, бывшие дефенсоры, удачливые торговцы, мастера ремесленных
В передней не умолкают разговоры и смех. Мужчины жмут руку Аттери, женщины без церемоний целуют Мэй в обе щеки. Гости сбрасывают плащи и, схватив бумажные метелки, весело стряхивают друг с друга невидимых, но цепких злых духов.
Среди этой суеты появление посла и принца проходит почти незамеченным. Портные Аврувии действительно сотворили чудо. На Гуннаре камзол «цвета можжевельника» с тонким светло-желтым кантом, якобы под золото, а на самом деле в цвет волос, и нежно-голубая тонкого шелка рубашка. Посол тоже одет так, что сойдет за настоящего асена. Но все это великолепие удостаивается только безразличного королевского поклона и короткого взмаха королевских ресниц. Верная своим намерениям, Мэй даже не задумывается, зачем господину Арнульфу тащить на маскарад императорского гонца. Явись Гуннар в своей вчерашней одежде (а у посла мелькнула такая мысль), он, конечно, заслужил бы большее внимание и одобрение. Тард в костюме тарда — шутка была бы неплоха.
Как бы там ни было, а знакомить сейчас ближе королеву и ее суженого не время, гости все прибывают, а из зала нежно и исподволь льется музыка, словно заманивает слетевшихся во дворец чудесных птичек.
В честь имперских гостей бал открывается на тардский манер торжественным танцем-шествием, и королева плывет в первой паре рука об руку с послом, шурша серебристой парчой и почти не поднимая глаз. Потом три кристально чистых, чуть печальных бранля. Дамы томно-грациозны, кавалеры безукоризненно изящны, но с каждым тактом нарастает непонятное напряжение, и кажется, что вот-вот случится что-то. И как только на город опустились сумерки, долгожданное чудо свершилось. Из стоящих в саду шести мраморных чаш в темное небо взметнулись знаменитые огненные фонтаны — алые, желтые, голубые и изумрудные струи горящего газа заплясали в воздухе, словно мечи, сражающиеся с наступающей тьмой, словно волшебные цветы, расцветающие во мраке.
Распахнулись широкие двери, ведущие в сад, и под частую дробь барабанов и глиссандо арф в зал ворвались маски: медведи, петухи, быки с огромными рогами, огненноглазые вороны. Кувыркаясь, выделывая кульбиты, подхватывая в свои объятия гостей, они закружились в неистовой пляске. Музыка стучала как пульс в висках, а где-то высоко-высоко, под самым потолком, женский голос, льющийся неведомо откуда, запел старинную дикую мелодию — молитву Высокой Звезде. Той, что пробуждает в сердцах желание и не дает прерваться цепи рождений.
И тут асены словно сорвались с цепи. Зашуршали широкие юбки женщин, застучали каблуки. Плясали все со всеми — не разбирая ни возраста, ни имени, ни знатности. Места в зале становилось все меньше. Кто-то танцевал уже на лестнице, кто-то в саду, у фонтанов, на горбатых мостиках при свете фонариков, у берега пруда. Гуннар приплясывал на месте, и послу пришлось крепко схватить его за запястье, иначе он исчез бы в толпе. Впрочем, и сам посол вскоре почувствовал, что его бьет мелкая дрожь. Он уже поймал несколько обжигающих взглядов из-под полумасок, и ему пришлось несколько раз со всей возможной твердостью напомнить себе, что он уже немолод и находится здесь на службе Императора.