Короли соседнего мира

Исаев Глеб Егорович

В праве великий магистрат: разорвать договор в случае невыполнения обязательств именуемым Андреем.

Чуть ниже громадная витая печать и непонятная подпись. А вот место для его подписи было пустым.

Ильин незряче потянулся к сигаретам, щелкнул зажигалкой и растерянно закурил. — “Это что, шутка»?

Да послать таких юмористов к этой их… родственнице, а еще лучше, морду набить. Нашли, блин, пацана. " — Рассердился опер.

Мягко спружинив, на стол запрыгнул Василий.

"Странно. Воспитанный в строгости кот ранее такого себе никогда не позволял? " — Даже

не сумел удивиться обалдевший от идиотского послания Андрей. Потому и не стал сгонять нахала. Слишком много всего накопилось. Кофе закончился. Ильин затушил сигарету, потянулся к листку, твердо решив отправить плод идиотского розыгрыша в мусорное ведро.

Васька вякнул и вцепился в ладонь. — Да ты что? — дернулся хозяин. — Охренел?

Замахнулся поцарапанной ладонью на взбесившегося приятеля.

Кот недовольно мяукнул и, (а может Андрею это показалось), толкнул листок лапой.

— Кыш, сволочь. — Уже всерьез рассердился Ильин. — Будут мне еще всякие хвостатые советы давать. Это уже дурдом какой-то. — И тут его взгляд мазнул по циферблату висящих на стене часов. Обе стрелки сошлись в одну, замерли на цифре двенадцать. А секундная, медленно перепрыгивая по коротким делениям, завершала оборот.

Смутное чувство надвигающейся опасности сдавило сердце. Повинуясь порыву, встал и глянул в окно. Среди освещенного фонарями двора стоял одинокий человек. В руках у которого Андрей отчетливо разглядел до боли знакомый по временам армейской службы тубус "Мухи". Раструб гранатомета безоговорочно упирался в окно Андрюхиной кухни. Человек плавно тронул рычаг, взводя пуск.

"Сейчас пойдет выстрел". — Мелькнула в мозгу у обалдевшего наблюдателя отстраненная мысль. И вновь разорвал тишину дикий вопль Василия. Андрей отмер, рванулся к столу, сжал неведомо каким образом оказавшуюся под рукой авторучку, черкнул подпись. Схватил за шкирку надрывающегося кота и кинулся к выходу. Звон разлетевшегося стекла совпал с нестерпимо яркой вспышкой. Взрыва он уже не слышал. Ударная волна подхватила, швырнула в стену. Уже теряя сознание, сжал верного приятеля в объятьях.

И не было никакого загадочного полета по длинному, светящемуся коридору, и вообще ничего такого. И даже не болело нигде.

Андрей открыл глаза, осмотрелся.

Большая комната, высокие потолки. Старинная, темная от времени, мебель. Узорчатый, слегка потертый ковер на паркетном полу, тяжелый бархат вишневых портьер во всю стену. А возле громадного камина, в низеньком кресле с витыми поручнями, глядя на всполохи разгорающегося огня, сидит его недавний собеседник. Все та же гладкая как шар голова, усмешливые спокойные глаза, вот только наряд на госте совсем не тот, что был в лимузине. Да его, этот наряд вообще было пожалуй не разобрать. Остался в памяти разве что темный, по виду схожий с бархатом портьеры плащ, накинутый на плечи, да еще мягкая коричневатая кожа высоких сапог на вытянутых к огню скрещенных ногах и, режущая глаз, белизна кружевной крахмальной свежести рубахи. Вот, пожалуй, все, что смог разглядеть Андрей. А еще резной эфес длинной шпаги в кожаных ножнах, на которую опиралась унизанная перстнями рука князя.

— Почему князя? — Удивился Андрей. И сам же себе ответил. — Похож, наверное.

Василий, мертво зажатый локтем хозяина, внезапно оживился. Заворочался, попытался выскользнуть из под руки, слабо мявкнул.

— Рад, что ты успел принять верное решение. — Усмехнулся Платон оторвав взгляд от каминного огня. — Я уж было засомневался… —

Он не закончил и кивнул, указывая на стоящее по другую сторону от очага креслице. — Садись. Спрашивай, удивляйся… Дело нудное, знаю, знаю… Вы, люди, всегда так.

А вообще, скучно… Одно и то же. Ты не поверишь, с одной стороны, конечно, служба элитная. Везде могу побывать, новые обычаи, все такое. Интересно. Ага. Первые сто лет. А потом, скука смертная… Все наперед известно. Ты хоть спокойно сидишь, а бывают, знаешь какие… Скандалисты… Но, к делу. Ритуал, можно сказать уже отработанный. Поэтому на еще не заданные вопросы отвечу сам. Оговорюсь сразу. Никакой в моем предложении, как вы это называете, чертовщины нет. Все куда более запущенно. Это я в качестве оговорки. Теперь к делу.

Обычно задают следующие вопросы: Где ты находишься, что с тобой случилось, что это за договор? И прочая, прочая… Но начну я, пожалуй с краткого пояснения.

Миров во Вселенной бесчисленное множество — это даже вы, люди, поняли. И реальностей, как из этого следует, столько же. Речь идет даже не о веществе. Е о материи. Она, тут ваш классик, пардон, заблуждался. Реальность имеет множество форм. А потому и сознание, мысль, чувства, произнесенные слова — тоже материальны. Разве что материя эта ощущается по разному. Одни существа воспринимают только грубую материю, другие наоборот — только тонкую. Но есть места, где возможна трансформация одного в другое. Поэтому здесь, в месте где мы сейчас находимся, тонкие планы реальности преобразованы в привычные для твоего восприятия вещи, объекты и символы. Как? Ну это объяснять долго, и вряд-ли нужно. Проще говоря, это место, где мысль становится явью. — Рассказчик замолк.

— И что из этого следует? А очень просто. То, что ты видишь, не что иное, как переработанная твоим подсознанием материя этого мира. В реальности это все выглядит совершенно иначе. Ни потрогать, ни увидеть ничего этого, — тут Платон картинно повернулся, плавным жестом указал на окружающий их интерьер, и закогнчил, — нельзя. И это нормально.

— Так, о чем я? — Платон опустил ладонь на рукоять. — Ага. Вот, смотри. Это в моих руках то, что вы называете шпага. Оружие давних времен. Но по сути, никакое это не оружие. Это символ. Так? За века обычное средство поражения противника трансформировалось в образ, признак мужчины, рыцаря, воина, добавь там от себя десяток сравнений. А вот для меня, изначального, это непостижимо. Вернее это совсем иное. И вовсе не вещь. А еще в каком-то другом мире, там, где понятия, история, даже среда другая, таким символом может быть что угодно. К примеру, легкий свист, или…, да что угодно. Я понятно излагаю?

Платон не стал дожидаться ответа.

— Ладно, попробую иначе. Ты видишь, что я сижу в этом, кстати, довольно мягком, кресле. А существо, ползающее на брюхе, увидит плоский пористый камень. Теплый и удобный.

А поскольку для меня и то и другое чуждо, то вижу я… совсем иное. Ну, это уже личное. Как бы могло все это разнообразие сосуществовать? Ответ простой. Барьеры не в материальном мире, они в голове. В восприятии.

Ну, это я увлекся. Теорией. Перейдем к практической стороне. То, что мы стоим на уровне развития куда выше человеческого, закономерно. И потому, естественно, что распоряжаемся в вашем мире с некоторой, скажем так, свободой. Ничего странного. Вы, например, животных даже в пищу употребляете. И ничего. А кто знает, может эти коровы так старательно отыскиваемые вами представители иного мира?