Короли Жути

Имс Николас

Келлорек слизнул подливку с пальцев.

– Я ей обещал подумать, но у меня тут не благотворительная лавочка, ты ж понимаешь. Я коллекционер. Собиратель прекрасных и редкостных вещей. – Он, будто случайно, но, скорее всего, нарочно, взял Валерию за руку; Валерия моргнула, улыбнулась, словно мимо ее носа пролетела бабочка, но так ничего и не сказала. – Короче, ночью эта оторва стащила у меня парочку бесценных раритетов и сбежала. С тех пор от нее ни слуху ни духу.

Гэбриель умоляюще посмотрел на Клэя, но тот поднес к губам

кубок и начал долгий, обстоятельный глоток вина; прерывать свое занятие он не собирался до тех пор, пока приятель не объяснит Келлу, что именно произошло с Розой и что они намерены предпринять.

Гэб пустился в объяснения, а Клэй украдкой глядел, как косматые брови Келлорека постепенно ползут вверх, к краю его сальной шевелюры. Валерия слушала молча, с непроницаемым лицом и лишь изредка потирала порезы на руке. При упоминании Кастии глаза Валерии расширились, в них мелькнуло сожаление – невнятное, как стон узника в темнице, – а потом взгляд ее сместился в никуда. Наконец Гэбриель умолк. Келлорек со вздохом подергал бороду, заплетенную в косички, а Валерия изобразила на лице робкую улыбку и пробормотала:

– Очень мило.

Несчастного Гэбриеля будто ножом пырнули. Клэй смутно надеялся, что ошеломление друга перерастет в гнев, но Гэб просто помотал головой и уставился на нетронутую тарелку.

Келлорек кликнул слугу и попросил отвести Валерию в ее покои. Потом в неловком молчании все трое занялись десертом (шоколадный пирог с рубленым миндалем и взбитыми сливками), запивая его сладким красным пивом, после чего Келл вызвался показать гостям свое имение, которое изначально возводилось как великолепный храм Осеннего сына.

– В него вбухали кучу денег, – объяснил Келлорек. – А как построили до половины, кому-то в голову пришла светлая мысль, что храму самое место в канаве. – Те, кто жил на склонах Контова, называли «канавой» собственно долину. – Мол, чтобы возносить богу молитвы, на вершину карабкаться незачем, он и из канавы услышит.

– А зачем вообще нужны храмы? – спросил Клэй. – Куда дешевле взывать просто к небу.

Келлорек посмотрел на него так, будто Клэй предложил тушить пожар, подбрасывая в огонь поленья:

– Как это к небу? Что за хрень ты несешь, Пузочес?!

– Да так, не обращай внимания.

– В общем, – продолжил Келлорек, – когда у жрецов кончились деньги на постройку верхнего храма, я подсуетился и купил все это хозяйство по цене ржавых гвоздей.

Вымощенная камнем дорожка вилась по саду между усыпанных плодами яблонь. Под стенами имения ходили караулом стражники – насущная необходимость, как объяснил Келлорек, поскольку в бывшем храме теперь хранилась обширная коллекция раритетов.

– Ты все еще подыскиваешь работу наемникам? – удивленно спросил Клэй.

– Конечно, – ответил Келл. – Только не так, как раньше. Дело разрослось, в одиночку мне за всем не уследить, поэтому к каждой банде у меня приставлен свой агент для мелких поручений – ну там разобраться с гоблинами или еще что. А крупные заказы я лично передаю тем, кто заслуживает такой чести. Моя доля – половина гонорара, агенту причитается десять процентов, а остальное банда делит между собой.

«Половина?!»

Если бы Клэй все еще сидел за столом, то наверняка бы подавился. Надо же, как все изменилось. А ведь было время, когда Келлорек, как и остальные пять членов банды, довольствовался равной долей, то есть пятнадцатью процентами. Еще десять процентов причиталось барду, но ни один из бардов «Саги» не доживал до того дня, когда с бандой расплачивались за работу, поэтому бардовскую долю Гэбриель относил к «фонду необходимых авантюрных расходов», что включало в себя выпивку, курево и общество женщин легкого поведения. Судя по тому, какие деньги сейчас огребали наемники, неудивительно, что Келлорек жил на широкую ногу.

– А с кем ты ведешь дела? – спросил Гэбриель по пути к высоким бронзовым воротам. – Кто-нибудь из наших приятелей с тобой работает?

Келлорек фыркнул:

– Да все и работают. Моя сеть агентов действует по всей Агрии. Все банды западнее Пятипрестолья у меня в долгу. Ну, кроме ваших старых знакомцев из «Авангарда».

– Неужели «Авангард» еще при деле? – спросил Клэй.

– Ну вроде как, – ответил Келл, не потрудившись объяснить, что это означает.

«Авангард…» Об этой банде Клэй уже давно ничего не слыхал, а ведь когда-то Баррет Снегоступ и его разномастные соратники – Аша, Тиамакс и Кабан – по-дружески соперничали с «Сагой». Подумать только, они все еще странствуют, все еще сражаются с монстрами… От этих мыслей у Клэя заныла поясница.

– Как кто-нибудь зачистит от кобольдов сточную канаву, – разглагольствовал Келл, – так мне перепадает на серебряные ручки к мебели, а если, к примеру, завалят племенную матку василиска, то можно к особняку пристроить новое крыло.

– Или вырыть новый ставок, – добавил Клэй.

– Бассейн, – немедленно поправил его Келлорек.

– А я что сказал?

– Ты сказал «ставок»…

– Слушай, а где мой меч? – прервал их Гэб.

– Чего-чего? – поморщился Келл.

– Где Веленкор?

На лице Келлорека появилось странное выражение, словно у отца, размышляющего, как получше приструнить расшалившееся дитятко. Он приоткрыл массивную бронзовую створку ворот и поманил Клэя с Гэбриелом внутрь.

– Проходите, – сказал он.

Глава 8

Веленкор

Келл провел их под высокие своды часовни, ярко освещенной лампами с зеркальными отражателями. Скамьи убрали, каменные плиты пола застлали мягкими коврами. Часовня была заставлена полками, витринами, стеллажами с оружием, доверху набитыми сундуками и деревянными манекенами, наряженными в разрозненные части доспехов.