Корона для миледи
Шрифт:
Король в очередной раз крепко приложился к своему рогу. Что касается незамужних сестер Ричарда Нормандского, то, кроме того что их две, ему ничего о них не было известно. Правда, он кое-что знал о самом Ричарде — властолюбивом выскочке из датских налетчиков, опустошавших северные земли франкского королевства, впоследствии там обосновавшемся, чтобы разводить лошадей и собственный приплод. Родословная Ричарда не имела никакого сходства с благородным происхождением Этельреда, и, хотя Ричард был христианином и сам себя величал герцогом, он недалеко ушел от остальных датских пиратов. В молодости он даже ходил с викингами в грабительские морские походы, захватывая на ирландском побережье золото и рабов, и всегда держал свои гавани открытыми для драккаров [4] . И даже сейчас ходили слухи, что у нормандского побережья стоят «длинные корабли» датчан с трюмами, набитыми награбленным в Англии добром. Таким образом, жениться на одной из сестер Ричарда и зачать с ней ребенка было бы благоразумным решением. Тогда герцог Нормандии стал бы лично заинтересован в безопасности английского побережья.
4
Драккар — «корабль-дракон», «длинный корабль», боевое судно викингов.
Этельред нахмурился. Взять в жены нормандскую девушку — значило обидеть своих северных землевладельцев, что заставит их сильнее сплотиться против него. Женившись на дочери Эльфхельма, а не на невесте из Нормандии, он упустит, возможно, единственный шанс отвести угрозу со стороны викингов от своего королевства. Любой выбор, будь он в пользу севера или юга, сулил ему осложнения. Женитьба в обоих случаях окажется сделкой с дьяволом, и, если бы это зависело только от него, он не женился бы вовсе. Он король, и ему не нужны женщины во дворце.
Этельред снова сделал долгий глоток из своего оправленного в золото рога, но сладкая медовуха, которая должна была разогнать жар по его жилам, его не согревала. Наоборот, его пробирал ледяной, как дыхание могилы, озноб, змейкой скользивший по его спине. На него наваливалась тяжесть темного страха, от которого, как он знал, некуда было скрыться, и король шепотом проклинал преследующее его наваждение. Его зрение помутилось, шум пиршества затих, и из каждого темного угла к нему потянулись тени, пока не достигли помоста, сгустившись перед ним в пульсирующую непроглядную тьму. В самой ее середине показалось лицо его мертвого брата, устремившего на Этельреда злобный пристальный взгляд. Он пытался молиться, проклинать, но не мог произнести ни звука, кроме невнятного тихого стона, доносящегося будто из ночного кошмара. Его рог выскользнул из руки, но король даже не услышал звука его падения. Он слышал лишь негромкое завывание, как будто ветер налетал на белую скалу над бушующим морем. Звук нарастал, пока совершенно не заполнил его сознание, и король снова попытался закричать, сжимая голову в ладонях, в то время как его держали чужие руки, а черный призрак перед ним затрепетал и затем наконец исчез. В его ушах звучали встревоженные голоса, кто-то поднес к его губам чашу с питьем, но он отшвырнул ее от себя и стряхнул руки, пытавшиеся его успокоить. Отчаянно желая отвлечь их внимание от себя, он крикнул, чтобы играла музыка, и тут же раздалось бренчание лиры и пение его менестреля.
Подданные короля разошлись по своим местам, но, когда Этельред украдкой оглядел зал, во встреченных взглядах он прочел тревогу и настороженность. Что, по их мнению, они сейчас видели? Короля, напившегося до умопомрачения? Мужчину, обезумевшего от скорби по умершей жене?
Пусть лучше так, чем они догадаются, что короля посетил призрак погибшего брата. Уже три раза перед ним таким же образом появлялось существо со сверкающими глазами, которое прежде было его братом. Первый раз он увидел его месяц назад: призрак парил над его умирающей матерью подобно какой-то зловещей птице. Спустя три дня, провожая тело усопшей королевы-вдовы к месту ее захоронения в аббатстве Уэруэлл, он увидел яростно взирающего на него Эдварда, тень более густую среди прочих теней, наполнявших часовню. И в этот вечер призрак снова явился мучить его. Неужели ему предначертано судьбой быть вечно преследуемым своим умершим братом, теперь, когда из тех, кто видел смерть Эдварда, в живых остался он один?
Что за сила заставляет мертвого появляться среди живых? И что нужно для того, чтобы призрак отправился назад, в могилу? Мысли короля перенеслись к его умершей жене Эльфгифе, холодной и неподвижной в своем гробу. Завтра ее тело отправится на корабле в аббатство Минстер, где оно будет погребено. Будет ли Этельреда там ожидать призрак его брата, как это было в Уэруэлле? От этой мысли его пробрала дрожь. Сегодня он будет молиться об избавлении, просить Бога о милости и прощении за смерть брата. Он также будет просить мира душе своей матери, хотя у него не было сомнений в том, что сейчас она испытывает адские муки.
Глава 3
25 декабря 1001 г. Поместье Альдеборн, графство Нортгемптоншир
Эльгива из Нортгемптона, правнучка Вульфсиджа Черного, внучка леди Вульфрюн из Тэмуорта и единственная дочь Эльфхельма, элдормена Нортумбрии, стояла у окна своей комнаты и с радостью наблюдала, как стены поместья ее отца снова заваливает снегом. Высокие сугробы задержат людей еще на несколько дней в помещении, и это как нельзя лучше соответствовало ее намерениям.
Она села на табурет и сделала слуге знак, чтобы закрыли деревянные ставни окна, сквозь которое в помещение проникал холод. Кутаясь в теплую шерстяную шаль, она старалась обуздать свое нетерпение, пока пожилая нянька у нее за спиной искусными пальцами приводила в порядок гриву ее темных локонов. Этим святочным вечером она должна выглядеть наилучшим образом. В зале ее ожидали гости королевской крови, и, если все пойдет так, как она задумала, вскоре она взойдет на ложе старшего сына короля. После этого ее отец без труда уладит все необходимые мелочи для заключения брака с особой королевской крови.
Взяв серебряное зеркало, она стала разглядывать безупречный изгиб своих черных бровей, затем переменила положение отполированного диска так, чтобы в нем отразилось пожилое лицо Грои под серым льняным платком. Это лицо было таким же привычным для Эльгивы, как и ее собственное, тем не менее в этих бледных глазах таились секреты, которые она никогда не могла постичь.
— Расскажи мне еще о пророчестве, — сказала Эльгива.
Обычно хмурое лицо Грои осветилось хитрой улыбкой.
— Вам суждено стать королевой, миледи, — ответила нянька. — Ваши дети станут королями. Вам остается лишь протянуть руку и взять то, чего вы желаете.
Эльгива надула пухлые губы, изучая их в зеркале.
— Это я и собираюсь сделать. Я собираюсь заставить Этельстана вожделеть меня этим вечером.
Она хотела, чтобы он возжелал ее именно таким образом, против которого священники горячо выступают в своих проповедях.
— А как может быть иначе? — спросила Гроя. — Вы столь же прекрасны, сколь и богаты. Даже король вас возжелал, хотя вы были тогда совсем дитя.
Эльгива улыбнулась, с наслаждением вспоминая свою встречу с королем на святках три года назад. Она подкупила служанку, чтобы та помогла ей сбежать из покоев леди Эльфгифы, где все вечера посвящали молитвам, и в темном переходе непреднамеренно столкнулась с королем. Этельред не позволил ей упасть, сильно прижав к себе. Он удерживал ее так намного дольше, чем требовалось, и расспрашивал, не ушиблась ли она. Эльгива отвечала ему со своей самой очаровательной улыбкой на устах и охотно прижималась к нему, пока он держал ее в своих объятиях. Затем с ловкостью, которая не могла ее не восхитить, он просунул руку в вырез ее платья и принялся ласкать ее грудь. Она, конечно, ему это позволила, потому что он был ее королем, а также потому, что она была слишком сильно потрясена, чтобы воспротивиться. К тому же ей это понравилось. Кто бы мог подумать, что у такого старика столь ловкие и умелые руки?
Она позволила зародиться надежде на то, что он отведет ее в свои покои, но именно в этот интересный момент появился один из его приближенных и увлек короля на какую-то встречу. Таким образом, ее короткое свидание с Этельредом подошло к концу.
Наклонив зеркало чуть ниже, она стала рассматривать свою полную грудь и массивное золотое ожерелье, подаренное братом Вульфом. Именно Вульф рассказал отцу о ее небольшом романтическом приключении с королем. Отец, который всегда отличался тем, что сначала бил, а потом уже задавал вопросы, огрел ее с такой силой, что у нее брызнула кровь из губ и носа. Он бы ударил ее еще раз, если бы между ними не выросла Гроя, держась за языческий амулет, висевший у нее на шее, и угрожая проклятием. Рука отца замерла в воздухе, поскольку он опасался Грои и ее проклятий и снадобий. Тем не менее он излил на Эльгиву поток грязных ругательств, называя сукой и шлюхой, и отослал со своего двора в тот же день. Она до сих пор его за это ненавидела, но урок усвоила. Теперь она была крайне осторожна в том, какие секреты следует доверять своему любимому братцу.