Корона из роз, или Дорога домой

Сомерсет Надежда

Но Тайи уже не слушал. Перехватил ее лицо ладошками он впечатался в ее губы, позволяя себе намного больше, чем положено для простого слуги, коим он, по сути и являлся. Оторвавшись от ее губ, от которых у него заболел пах, сердце пропустило удар, он отвел прядь золотых волос от ее длиннющих ресниц и улыбнулся: – Что ты говорила?

– Если растрепишь прическу, я…

– Я тебя сам переплету, – выдохнул он ей в губы и опять впился поцелуем, только сейчас заставляя ее раскрыться ему навстречу. Он целовал ненасытно, жадно, терзая и тут же нежно целуя, вбиваясь языком в ее рот пытаясь достать как можно дальше, заставить трепетать в своих руках эту женщину, нежную и такую ранимую. Таура

задохнулась от ощущений. Да, она не девственница, но сейчас в руках этого молодого человека захотела отдаться ему прямо здесь, сорвать с него эти тряпки и целовать его нежную кожу. Захотелось стать его женщиной, прямо здесь и сейчас. И она вцепилась в его волосы, переплетая пальчики с его шелком, вжимаясь в его губы и отвечая на его требование. Хочет с языком – пожалуйста, она ведь тоже может довести его до того состояния, когда мужчина уже не владеет собой. А то, что он хочет ее, она уже ощущала своим животом.

Когда скрипнула дверь, ее шаровая молния была ответом на слугу, который решил им помешать в этот момент. Правда она промахнулась. Намеренно или нет, но слуга закрыл дверь. Тайи ничего не слышал, он наслаждался ее губами, ее запахом, ее шелком волос, золотыми глазами, которые сверкали под трепещущими ресницами.

– Там Никашима вернулась, – крикнул слуга, который набравшись решимости, приоткрыл дверь и тут же ее громко захлопнул.

Вот лучше бы промолчал. Таура и Тайи замерли, а потом, оторвавшись друг от друга, переглянулись.

– Накашима?

– Здесь? И что она вернулась через пять месяцев? – Таура соскочила с его коленок и оправила платье.

– Что делать будем?

– Подождет, – фыркнула Таура, – сначала твоя клятва. Я хочу, чтобы мой мужчина был защищен.

– Но по законам, тогда я должен переехать в твой гарем, – остановил ее Тайи.

– А мы изменим правила. Мы их уже столько нарушили, что одним больше, одним меньше – значения не имеет, – улыбнулась Таура, протягивая к нему свою руку.

Встреча старых друзей

Накашима шла по переходам дворца и вспоминала сына, дочь. Тех, кого она потеряла: «Питер всегда был непослушным, действовал своевольно, но всегда рассчитывал свои силы и никогда не действовал безрассудно, хотя и исполнял мои приказы. Но именно под влиянием Мэлисенты стал другим, более раскрепощенным что ли. Как можно раскрепостить мужчину? Дайте ему женщину, которая станет для него миром и он изменится. Вот интересно, что бы с ними было, если бы…» – материнское сердце умеет любить, даже если разум отказывается это понимать. Но когда теряешь своего ребенка, только тогда понимаешь, что такое жизнь и смерть. Особенно если эта жизнь длинная, а разделить ее радости не с кем. – «Гревин, как я могла вырастить такую дочь, злую, властную. А ведь она хорошо скрывала свои грехи от меня?» – Накашима остановилась перед портретом ей незнакомой красавицы в золотых шелковых одеждах. – «Красивая и надменная. Кто она? Да, какая разница. Главное что я потеряла сразу троих», – она осмотрелась. С приходом Мэлисенты здесь все так изменилось. Раньше любой шорох в коридоре и выбегал целый взвод слуг, чтобы исполнить простое маленькое поручение. А сейчас? Тишина. Слуг стало вдвое меньше, никто не шушукается по углам и не спешит пасть на колени. Все исполняют поручения четко и без лишнего шума, но главное слуг стало мало, лишь столько, сколько нужно для поддержания жизни дворца, на том уровне, которого требуют правила. Да, Тайи все держит крепко в руках, и расслабляться никому не дает, но все изменилось. Ей выделили покои как она и хотела, в северной части дворца, где тишина и покой служат успокоением ее разбитого сердца.

– Сестра?

Позади

Накашима стояла Теффана, в своем золотом парчовом платье, с волосами, уложенными в виде короны, золотые украшения и печальные глаза. Накашима отвернулась от нее и фыркнула: – Сестра? Ты меня так давно не называла.

– Стоит ли сейчас дуться из-за того, что было? У нас сейчас много времени все обдумать и решить, как действовать дальше. Что нам вообще делать?

– А что нам делать? Если королева не вернется в ближайшее время, нам придется выбрать новую королеву, – Накашима отвернулась от советника и уставилась в портрет. – А кто это?

– Не помню ее, – сделав шаг к незнакомке и вглядываясь в такое незнакомое лицо, ответила Теффана. – Но знаешь, это ведь сейчас уже и не важно. Мы слишком долго ждали. И хоть Тайи с Таурой хорошо справляются, но ты права – нам придется выбрать новую королеву.

– Накао, что стала слишком наглой? – отрывая взгляд от неизвестной красавицы, спросила Накашима.

– Она достала всех в этом дворце. Тайи ее избегает. Таура ее просто игнорирует. А Накао бесится, – фыркнула Теффана.

– Решила, что если ее сын и дочь у власти, то она может все?

– Так точно.

Накашима усмехнулась: – Прости сестра. Но сейчас мне вспомнилась одна молодая взбалмошная магичка с магией жизни в моей молодости.

Теффана скривила: – Молодость дает нам такие права, а вот зрелость – нет. Она нам должна приносить мудрость.

– Тогда не вини Накао. Она еще молода.

– Тогда может нам примириться, вдвоем мы справимся с ее молодостью и с ее желанием стать королевой, заочно, – поворачиваясь к Накашима и улыбаясь, спросила Теффана. Накашима вздохнула: – Ты права, на пороге неизвестности лучше быть вместе, чем каждому отдельно. А Накао слишком амбициозна, чтобы мыслить разумно.

– И знаешь, я очень хочу узнать кто эта красавица? Откуда, из каких дальних закромов достали этот потрет? – взмахнула рукой Теффана, а Накашима впервые заметила, что перед ней уже не первая красавица королевства, а всего лишь женщина, мудрая, зрелая и уставшая. Морщинки в уголках глаз, морщинки в уголках губ. И никак не скроешь кожу на шее, хоть прикрывая ее тысячами украшений, но возраст виден сразу.

«Как же она стара? Сколько ей лет? Она старше меня, но насколько? Я никогда этого не знала, Теффана всегда скрывала свой возраст. Ее срок жизни подходит к концу, вот почему она решилась на примирение».

А Теффана рассматривала портрет незнакомки и решала, откуда она: – Знаешь, я ведь живу очень долго, в памяти мелькают имена и образы, но эту девушку я не помню.

– Может и не надо? Может, она так далека, зачем ворошить старое? – Накашима сделала шаг к лестнице. – Зачем ворошить прошлое, пусть оно остается там, откуда нам не стоит его вытаскивать?

– Ты права. Но с каждым прожитым днем мне хочется лишь одного – забыть все. Ты не представляешь, как хочется все забыть! Как хочется начать жить с самого начала, просто жить для того, чтобы дарить радость и доставлять ее себе.

– Я представляю, – Накашима вздохнула и оперлась о перила. – Я представляю, как хочется все забыть.

– Получится ли у нас? – Теффана все так же рассматривала неизвестную ей красавицу, слушая Накашима и рассуждая.

– Я очень хочу, чтобы получилось у наших детей, – пробормотала Накашима, отрывая взгляд от потолка и всматриваясь в слуг, которые столпились на первом этаже дворца. – Что-то происходит?

Теффана обернулась: – Где?

– Там внизу.

Две женщины теперь стоящие у перил наблюдали за перемещением слуг, затем, как открывались двери, как перемещались солдаты и наконец их взгляды устремились к вышедшим в самый цент приемного зала Тайи и Тауры.