Корона из золотых костей
Шрифт:
– Твоим родителям следовало подумать, прежде чем делиться этим с кем бы то ни было. – Аластир опять покачал головой, на этот раз печально. – И ты была права, предполагая, что они пытались сбежать из Солиса, убраться из этого королевства как можно дальше. Они бежали. Они знали правду. Но, понимаешь, Пенеллаф, твои родители всегда знали, кто такие Вознесшиеся.
Я дернулась назад, едва ощущая боль в ногах и запястьях.
– Нет.
– Да, – настаивал он.
Но это не имело ничего общего с правдой. Мои родители были хорошими людьми. Я это помнила.
– Твоя мать стала любимицей самозваной королевы, но она не была леди-в-ожидании, которой предназначено вознестись. Она была прислужницей королевы.
Прислужницей? Что-то в этом слове показалось мне знакомым. В царящем в голове хаосе я увидела… женщин, которые всегда находились при королеве. Женщин в черном, которые никогда не разговаривали и бродили по залам дворца, словно тени. Они… они пугали меня, когда я была ребенком. Да. Теперь вспомнила. Как я могла их забыть?
– Прислужницы – ее личная охрана. – Аластир сдвинул брови, и шрам на его лбу стал глубже. – Кастил знает, что они были особой разновидностью кошмара.
Я подняла руку и замерла. Королева держала Кастила в плену пять десятилетий. Его пытали и использовали – как королева, так и другие. Кастила освободили еще до рождения моей матери, но его место занял его брат.
Но моя мама, моя нежная, мягкая и беззащитная мама не могла быть такой. Если бы она служила одной из телохранительниц королевы, кошмарной или нет, она была бы обучена сражаться. Она бы…
Она бы смогла защитить себя.
Я не понимала. Не знала, являлось ли правдой хоть что-то из этого. Но знала, что все же правда.
– Вы, – выдохнула я, и мое тело онемело, когда я уставилась на человека, которого считала другом. Которому доверяла. – Это были вы. Вы предали их, правда?
– Это не я убил твоего отца. Это не я предал твою мать. Но в конце концов это не имеет значения. Я бы все равно убил их. Я бы убил тебя.
Я хрипло рассмеялась. Во мне бурлили гнев и неверие.
– Если это не вы, то кто же? Жаждущие?
– Той ночью там побывали Жаждущие. Они оставили на тебе шрамы. Их привели прямо к дверям постоялого двора. – Он не моргнул. Ни разу. – Их привел туда он. Темный.
– Лжец! – крикнула я. – Кастил не имеет никакого отношения к тому, что случилось.
– Я и не сказал, что Кастил. Знаю, это был не он, хотя я не видел лица под капюшоном, когда Темный пришел к постоялому двору, – ответил Аластир. – Той ночью многое было поставлено на кон. Эта тьма находилась вне моего влияния. Я пришел, чтобы помочь твоим родителям. Именно это я тогда и сделал. Но когда они рассказали, на что ты способна, я понял – понял, от кого ты происходишь. Поэтому, когда к тем дверям подошла тьма, я позволил ей войти.
Я не знала, верю ли ему и вообще имеет ли значение, умерли мои родители от его руки или нет. Он все равно сыграл роль в смерти моих отца и матери, бросив Йена, меня и остальных на погибель. Бросив меня на растерзание Жаждущим. В ту боль. Той ночью. Которая преследовала меня всю жизнь.
Из него вырвался вздох.
– Я позволил тьме войти и ушел, полагая, что с самой грязной частью моих обязанностей покончено. Но ты выжила, и вот мы здесь.
– Да. – Слово прокатилось как рычание, что в любое другое время удивило бы меня. – Вот я здесь. И что теперь? Вы меня убьете? Или оставите здесь гнить?
– Если бы это было так просто. – Он оперся на руку. – И я никогда не оставил бы тебя здесь умирать медленной смертью. Это по-варварски.
Он вообще себя слышал?
– А держать меня в цепях из костей не варварство? Бросить мою семью и меня на погибель – не варварство?
– Это было необходимое зло, – заявил он. – Но мы не можем просто убить тебя. Может, и могли до того, как ты приехала, до того, как проявился первозданный нотам. Но не теперь. Вольвены видели тебя. Они тебя почувствовали.
Я резко перевела на него взгляд.
– А вы почему не обернулись, как остальные? Судя по тому, что говорили король с королевой, вольвены не могли контролировать свой облик. Им пришлось ответить на мой зов.
– Потому что я больше не могу обращаться в вольвена. Когда я нарушил клятву королю Малеку, я разорвал связь со своей вольвенской стороной. Поэтому я не могу чувствовать первозданный нотам.
Я была потрясена. Я этого не знала.
– А вы… вы все еще вольвен?
– У меня остались долголетие и сила вольвена, но я не могу обращаться в истинный облик. – Его глаза затуманились. – Иногда эта неспособность почувствовать, как я перевоплощаюсь, ощущается как потеря части тела. Но то, что я сделал, я сделал, в полной мере сознавая, какими будут последствия. Мало кто еще пошел бы на такое.
Боги, это должно быть невыносимо. Наверное… он чувствует себя так же, как я, когда меня заставляли носить вуаль. Отчасти меня впечатлила верность Аластира Атлантии и королеве. И это много говорило о его характере, о том, что он за человек, что за вольвен, и на что готов пойти на службе королевству.
– Вы сделали это, но не убьете меня?
– Если бы мы тебя убили, ты стала бы мученицей. Поднялся бы мятеж, новая война, и у нас на западе разразилась бы битва. – Он говорит о Солисе, о Вознесшихся. – Я хочу этого избежать. Избежать новых проблем для нашего королевства. А вскоре ты больше не будешь нашей проблемой.
– Если вы не собираетесь меня убивать или оставлять здесь умирать, сложно представить, что вы планируете, – вымолвила я.
– Я отдам Вознесшимся то, что они так отчаянно хотели сберечь, – ответил он. – Я отдам им тебя.
Глава 5
Наверное, я не так расслышала. Он не мог планировать то, о чем только что заявил.
– Это самое мудрое решение, пока не стало слишком поздно, – сказал он. – Ты будешь за пределами их досягаемости, как и все, кого захватили Вознесшиеся.